– А ещё нам необходимо специальное полицейское оборудование. Например, некоторые инструменты, – с умным видом произнесла Флопсон.
– Какие именно инструменты? – деловито спросил Джек, который был непревзойдённым специалистом – или, точнее, спецхомякистом – в этих вопросах. – Кухонные инструменты? Технические инструменты? Или же садовые инструменты?
– Полицейские инструменты, – с важным видом ответила Флопсон. – А именно телефон и компьютер.
– Понял, – коротко кивнув, Джек направился к выходу.
Короткий, золотистый мех этого милого сирийского хомячка был удивительно мягким и пушистым, что делало его похожим на плюшевую подушку. На левом глазу красовалась чёрная повязка, что придавало ему вид маленького мохнатого пирата. Особенно когда у него было мрачное настроение.
Сейчас же Джек, резво перебирая короткими лапками, деловито семенил в свой самый-самый тайный тайник, который, правда, уже давно перестал быть самым-самым тайным, после того как его обнаружили трое других полицейских – Флопсон, Фридолин и Майли.
Через некоторое время он появился снова, торжественно волоча за собой старый, видавший виды телефонный аппарат и ещё более старую, громоздкую пишущую машинку. Никто из друзей не умел печатать, но все пришли в неописуемый восторг от машинки – ведь она издавала такие чудесные, звонкие, щёлкающие звуки!
Птичка Майли, лазоревка, с важным видом уселась на клавиатуру и принялась цокать по клавишам. Майли была самой маленькой среди полицейских. У неё было умное личико, проницательные глазки-бусинки и желто-голубое оперение.
Джек в свою очередь поднял трубку, прижал её к уху и принялся крутить диск, словно набирая номер.
Вот так это уже выглядело куда серьёзнее!
– Итак, когда ты видела свою маму в последний раз? – с серьёзным видом спросила Флопсон.
В ответ Изюминка снова разразилась слезами. Майли подлетела к ней и заботливо обняла её своими маленькими крылышками.
– Ну, деточка, не грусти ты так, – заворковала она. – Всё наладится, обязательно!
– Нет! Ничего не наладится! – продолжала громко рыдать малышка. – И мне очень, очень грустно. Абсолютно грустно! Грустнее некуда!
– Может, у тебя есть идеи, где твоя мама могла бы быть? – Флопсон не сдавалась. – У неё есть любимые места? Куда она часто ходит?
– Маааама! Любимая маааамочка! – плач продолжался.
Флопсон бросила растерянный взгляд на друзей. С этим свидетелем даже комната для допросов не помогла. И что теперь делать?
Майли ещё раз обняла Изюминку, которая была в разы крупнее её самой, и вновь попыталась утешить малышку.
– Мы непременно найдём твою мамочку, – прошептала она. – Обещаю.
– Обещаешь? – крольчонок с надеждой посмотрел на неё. – Точно-точно обещаешь? Вот наверняка?
Флопсон усиленно закивала. У неё даже немного закружилась голова.
– Обещаю! – твёрдо произнесла она. – Даю тебе слово полицейского! А то, что обещается, всегда выполняется и никогда не нарушается!
Изюминка коротко задумалась и даже на секунду перестала всхлипывать.
– И всё же, – в конце концов произнесла она и опять громко заплакала.
– Вообще-то я представлял себе полицейскую работу несколько иначе, – раздражённо пробормотал Джек.
– А я нет! – бодро вмешался Фридолин. – Полицейские же должны заботиться о детях! – Он довольно оглядел друзей.
– Да, вот именно! – упоённо всхлипнула Изюминка. – Должны!
– Может, и так, – с сомнением произнёс Джек. – Но я пальцеснимальщик, а не нянька. Я хочу распутывать запутанные дела. Я хочу работать с лупой, искать отпечатки пальцев и вещественные доказательства. Только… – Он бросил неуверенный взгляд на крольчонка. – Как ты предлагаешь опрашивать свидетеля, который беспрерывно рыдает?
Флопсон озадаченно нахмурила лоб и задумалась.
– Никак, – наконец сказала она. Потом решительно посмотрела на растерянных друзей и пояснила: – Мы вообще не будем её опрашивать. Мы отведём её домой и заодно опросим других кроликов.
– И как мне это раньше в голову не пришло? – недовольно протянул Джек.
– Ну, – Флопсон довольно ухмыльнулась. – Если тебе понадобятся ещё блестящие идеи – обращайся! Я помогу!
Майли не смогла удержаться от смеха. Но Джек был явно оскорблён. Он что-то проворчал себе под нос и отвернулся, раздражённо теребя пушистый мех.