чтобы душа возлетела и себя полюбила.
можно собраться, во всем разобраться,
отпуская понятия и все преграды.
стоит расслабиться, стоит забыться,
дальше точно получится
на свой путь возвратиться.
всё будет отлично, ты будешь в отраде
жить и творить, кого-то любить,
надеяться, верить и ждать до конца,
что ты возродишься как феникс из сна,
из пепла всех мыслей, которые были
и которые тебя, наконец, отпустили.
мне хочется ощущать себя нужной,
чувственной и любимой.
но грустью сердечко мое надолго сдавило,
не знаю, что делать,
о чем говорить.
как будто бы сложно в этом мире любить.
взираю на небо, чернее небес,
а синие волны похожи на тьму.
но что я люблю?
кого я смогу забрать за собою
в любую беду,
чтоб спасать или все же
спасенной самою быть?
***
ты смотришь в бездну, хочешь прыгнуть,
и это разве не есть боль,
которую пытаешься ты скрыть
за маской думы и
покой ты ищешь, чтобы
дышать легко,
но для тебя есть путь другой.
опять же бездна темноты, обладающей той властью,
способной управлять стихией,
так вдохновляет на стихи,
не о любви, увы, не в этот раз,
но в покорении вершины,
что недоступна никогда.
ты смотришь в бездну,
а она в ответ.
ждет от тебя твой силуэт:
один нырок и вот свобода
новообретенная.
так будь свободен через боль,
сквозь раны проходящие и страстные,
которые так давят на грудину,
властные, дающие порой прийти в себя.
но приходя в себя, ты так же быстро возвращайся на мутные
свои борта у корабля.
***
смеяться можно громко,
но плакать только тихо, изнутри,
изглатывая боли все свои.
смеяться можно долго и умело,
ведь лишь за это люди и ценили
меня.
но лишь одна частичка от меня
позволила себе мгновеньем умереть,
как отвернулись от меня
и впередь -
иллюзии любви — довольно.
теперь слезу пускать на публику хочу,
теперь не радости, но лишь тоски ищу,
чтоб с нею раствориться.
кружку,
подай моя ты новая подружка.
ты не предашь, остранешься со мной,
позволишь быть собой.
что этот смех ваш, показное,
когда в душе веселое — тогда благое,
когда все черти на сборище пришли
— дурное.
но почему же все вот так,
ведь слезы очищают душу?
ну почему когда в моей душе бардак,
так каждый норовится отвернуться?
так больно, грустно, страшно,
что мы приходим в этот мир одни
и будем вынуждены жить все так,
а как наступит смертный час:
кто все же вскрикнет вдруг о нас?
***
мое подсознание
испытывает так много боли.
все странно, неловко, но не сказать, что
внове.
как будто я волк в верблюшачьей одёжке,
спрятавшись в там,
забываюсь, отчасти кем буду на небесах.
могу и сражаться, и быть некрасивой,
ломиться в те двери,
которые меня бы убили,
однако, они дали сдачи
и шанс на удачу.
я знаю сама, что много кому я чего причинила,
как будто бы актом бича я всю вину искупила.
но, к сожалению, я снова
скулила
от своего же бессилия против себя,
и я знаю — я буду идти до конца,
убивая себя во всех смыслах и без,
достигая всего, что поставила вверх.
без цензуры, с легким раздраем,
устремлюсь я в вершины,
с которых потом,
окрыленная ветром,
полечу я обратно
неизвестным гонцом.
***
что есть в этой жизни дальше чем смерть?
что ожидает меня под конец?
страх обретенья долгожданной свободы
или все также томиться вневоле?
я словно страна, в рабстве каком-то,
жду независимость годы и годы.
могу я ломиться, стремиться, трудиться,
но толку, увы, не судьба получиться.
а мысли о смерти немного грустны,
но что ж нам поделать,
все пути таковы,
словно на поезде едешь во тьму,
ждешь просветления,
но тянет во мглу.
поле сражения залито все кровью,
невольно ты хочешь все подыспортить,
ты хочешь быть нужной,
затем — и счастливой,
но в этой ты жизни ты будешь забытой.
мысли о смерти спасают ночами,
как все завещали великие и писали,