Кланяется. В его глазах столько же сочувствия, сколько в мягком проникновенном голосе.
— Разрешите выразить мои искренние соболезнования, сударыня.
— Благодарю, — ответила Норма, смутившись.
— «Смерть каждому свой срок назначит, будь император ты иль низкий человек», — процитировал кого-то господин в черном. — Чем мы можем споспешествовать вам в сей трудный час, сударыня? — он потирал холеные белые руки.
— Вы господин Гесс?
— К вашим услугам, сударыня. Не желаете ли пройти в мой кабинет, там мы все и обсудим? Вам необходимо сесть. Боже мой, вы едва держитесь на ногах.
— Выслушайте меня, господин Гесс. Я — Норма Десмонд, журналистка.
— О-о, так вы не из-за кончины близких здесь? И горестная утрата вас не постигла?
— Нет.
Черт меня побери, подумала она.
— О-о, поверьте, я от всего сердца рад за вас! Извините меня. Я ведь служитель смерти. Помните: «Человек, рожденный от женщины, недолги и беспокойны дни твои, ты увянешь и умрешь подобно цветку. Ты отлетишь…
— Господин Гесс!..
— … подобно тени в небытие. И станешь пылью ты, и ветер…
— Господин Гесс!
— … не вспомнит места твоего успокоения». Да, сударыня?
— Я прошу вас помочь мне. Я веду расследование.
— Можете во всем на меня положиться.
— Благодарю. Вы получили заказ от господина доктора Барски из микробиологического института Вирховского центра на организацию похорон профессора Гельхорна и членов его семьи.
— На кладбище в Ольсдорфе, совершенно верно. Какая ужасная трагедия! Двое маленьких детей. Страшно! Куда нас несет? Да, так что же?
— Вы обеспечили необходимое: цветы, венки, транспорт. Ваши люди несли гробы к могильному склепу.
— Мы старались сделать все, что в наших силах, чтобы достойно проводить в последний путь столь знаменитого человека. Да и обстановка обязывала — столько гостей из-за рубежа прибыло! — Он то и дело кланялся и потирал руки.
— Я наблюдала за траурной процессией по телевизору, — сказала Норма.
— Вам понравилось? Пардон! Я хотел спросить: мы были на международном уровне?
— Вполне, господин Гесс. Очень сильное впечатление.
— Благодарю вас, сударыня. Наше заведение — одно из самых старых в городе. Традиции обязывают…
— Служители в гамбургских костюмах, которые несли гробы, — тоже незабываемое зрелище.
— Все костюмы от портного, все от портного, все делалось на заказ.
— Сразу видно. Сколько служителей вы послали на кладбище?
— Это я могу сказать вам точно: двенадцать. Детские гробы легче. В таких случаях не нужно… извините меня.
— А эти служители?.. Они у вас на постоянной службе?
— О, разумеется. У нас очень большое, солидное предприятие. Часто несколько траурных церемоний проходят одновременно в разных местах. Большинство работников служат у нас уже много лет.
— Меня особенно интересует один из них.
— Особенно? Один из них?
— Да.
— По какой причине? То есть я хочу спросить: были жалобы? В его поведении было заметно неуважение к горю скорбящих? Или он…
— Нет, его поведение можно назвать образцовым, как и всех остальных, впрочем. Я ищу его по другой причине. Мой шеф поручил мне с ним побеседовать.
— Нет ничего проще. Как его фамилия?
— Не знаю.
— Вы… не знаете?
Шопен, снова и снова Шопен.
— Нет, не знаю.
— Да, но в таком случае…
— Я могу описать вам его, господин Гесс. Он среднего роста, примерно метр семьдесят, удивительно бледен и носит очки без оправы.
— О-о, — господин Гесс опустил голову.
— Вы знаете, кого я имею в виду?
— Да, сударыня. — Господин Гесс несомненно расстроился.
— Как его зовут?
— Лангфрост. Хорст Лангфрост, сударыня. Он, правда, у нас совсем недавно. Отличный работник. За все время — ни одного замечания. У него — как бы выразиться поточнее? — был особый дар сострадания. Да, именно сострадания, — подтвердил свои слова кивком господин Гесс.
— Так я смогу поговорить с ним?
— Боюсь, нет.
— Но почему?
Господин Гесс вздохнул.
— Он исчез.
Ничего себе, подумала Норма.
— Что значит «исчез»?
— А то и значит. Пардон! Нет его, и все тут. Растворился, дематериализовался, — господин Гесс всплеснул руками. — Представляете, какие у меня из-за этого неприятности? А я, конечно, должен делать вид, будто ничего не случилось. Все, кто его знал, переполошились! Мы ищем господина Лангфроста повсюду. Полицию мы оповестили. Иначе нельзя, вы со мной согласны?