– Погоди, при чём тут ветер?
Второй пожал плечами:
– Не знаю. Может, он как протока, которая не позволяет болоту застояться и зацвести. Только болото это ментальное. Нам очень повезло, что город был построен под разнообразной розой ветров – чтобы не скапливался токсичный смог. Сейчас же он спасает нас от захлёбывания.
– То есть хочешь сказать, что вот это всё творится в каждом городе-призраке?
– Отнюдь необязательно. До большинства поселений наверняка добралась природа. Да и другие города вряд ли имели столько претензий на светлое будущее. Сюда ведь очень много смысла впрессовано – сам же видел. Причём за очень короткое время. Так что концентрация здесь неадекватно высока. Думаю, что-то подобное если и будет наблюдаться – то только в каких-нибудь наукоградах.
Тут Второй чему-то хохотнул и вновь помрачнел.
– Мда, избыток смыслов и тотальный дефицит его носителей. Хотя обычно бывает наоборот. Вполне себе катастрофическая ситуация. Вот ты когда-нибудь задумывался о том, как выглядят последние минуты мира?
Они шли по узкому проходу между стадионом и длинным открытым помещением за трёхметровым забором, перебитые через каждые пять метров перпендикулярными бетонными плитами, покрытые сверху маленькими треугольными крышами.
– Знаешь, странно наблюдать за тем, как истекают последние секунды смысла, а ты никак не пытаешься исправить положение. Это время уже истекло.
Он не ответил, зачарованно смотря на корпус ракеты, воздвигнувшейся за стеной стадиона. Её белое тело, с толстыми чёрными полукольцами, обхватывавшими поочерёдно вторую ступень. Она медленно, бесшумно поднималась, являя всё больше себя, пока не показала толстые дюзы.
Он не увидел пламени – его вообще трудно разглядеть через чёрно-белую бленду. В сущности, цвет ведь более неважен.
– Трудно представить мир после себя. Осознание того, что останется родник, камень, из-под которого он бъёт, травинка, которая растёт рядом, засохший овечий катышек, от овцы, что паслась здесь когда-то. Они останутся. И пребудут вовеки. А тебя не будет. Совсем. В детстве это парализует и шокирует, как любой другой закон жизни. Но потом к этому привыкаешь. Я так и не привык, просто забыл. И сейчас в очередной раз вспомнил.
Ракета уже улетела, оставив нерасходящийся дымный след. На небе уже было десяток таких дымных полос, загибающихся куда-то вверх и вдаль.
Кинохроника конца человечества кончилась, мир постепенно обретал краски, уже готовый продолжать быть дальше и без людей.
Он ощущал себя всё более лишним здесь, будто прогуливал какой-то важный урок, безо всяких, даже внутренних причин. Дым постепенно растворялся, ощущение неизбежности проходило.
– Осталось не так уж много, придётся немного подождать, хоть это и немного неприятно. Пройдёмся?
Узкий заворачивающийся проход подходил к концу. За ним было что-то, что было уже неважно. Надо было выбрать, куда идти, хотя это уже не имело никакого значения. Ветер перемен будет дуть уже не для них…
В Пятом бурлили многие несказанные слова. Он просто не знал, какие сказать первыми. По Второму было видно, что он испытывает схожие чувства, но воспитание их ему не позволяет.
Им не полегчало. С ними произошло нечто большее. Из блёклой фотографии мир вновь превращался в пространство, наполненное жизнью. Не только природой, но и ими – носителями чуждых смыслов.
Дальше, в низине, стоял жилой квартал. Здания стояли как-то неправильно, незавершённо. Дворы обычно закрыты со всех сторон, а здесь закрывающей стенки не было. Ближайшие были развёрнуты подъездами к стадиону, словно он был встроен в этот квартал.
Хотя в этом был определённый смысл. Спорт ведь должен быть для людей, а не люди для спорта. И если это так – зачем лишний раз отгораживаться? Вон даже футбольное поле у ворот хоть и было закрыто сеткой, так ведь не для ограничения же! Просто чтобы мячи не улетали.
Тут Пятый поймал себя на том, что думает несвойственные себе мысли и взял себя в руки. Возвращение смысла – это прекрасно, но вот что с ним дальше-то делать? Пятый решил вернуться к текущим вопросам:
– Ну как, так пойдём, раз уж вышли?
Второй выдохнул:
– Не люблю это говорить – но давай вернёмся. Не люблю я это место?
– Тебе здесь по сопатке настучали?
– Да причём здесь это? Просто там лицевая часть, здесь – изнанка. Там хоть что-то работало, здесь давно всё брошено. Не сразу, конечно. Но так уж сложилось. А нам окольными путями сейчас ходить не стоит. Так что я предлагаю потратить две минуты и обойтись без лишних экспериментов.