– Да здесь эксперименты сами происходят, на каждом шагу. Не спрашивая разрешения.
Второй задумчиво постучал ногтём по зубам:
– Так, да не так.
– А как?
– Слушать меня надо внимательнее. Как ты уже заметил – вся искажённая реальность здесь основывается на истории того места, вокруг которого оно происходит.
– Что-то я не улавливаю связи между началом Третьей Мировой и стадионом.
– Узко ставите вопрос, как танцор ноги, батенька. Не только со стадионом, а с целым спортивным кластером, практикующим почти все виды спорта, культивируемые в Союзе. С поправкой, конечно, на климатические реалии. На лыжах тут не ходили. Так вот, спорт – это отличный способ снять стресс. Сбросить лишнее напряжение, страхи и опасения, зарядиться новыми впечатлениями и вновь к станку на благо Родины. И это постепенно накапливалось. Это для остальной страны холодная война – очередная пугалка. А здесь её остриё проходило где-то совсем неподалёку. Трудно совместить в себе тот факт, что кованый тобой щит опасен тем, что его применение означит собой твой окончательный проигрыш. Да и вообще, если ты заметил, в Союзе спорт так или иначе был связан с армией. А значок ГТО действительно кое-что значил. И предмет в школе назывался начальной военной подготовкой, а не как сейчас – основы безопасности жизнедеятельности. Фу, какая гадость. Хотя изучает во многом одно и то же. К тому же, вот эта вот длинная полоса высоких препятствий – многоцелевой тир. И этот проход почти не продувается. Так что мы были просто обречены ощутить что-нибудь. И наверное, не стоило при этом вести философские разговоры о тематическом прошлом. Можно даже сказать, что мы сами это и спровоцировали.
– Ну положим не мы, а ты.
Второй ехидно прищурился:
– С чего такая уверенность, гражданин? Мне над этим думать не надо – это ты наводящие вопросы задаёшь. Побуждаешь меня думать о том, о чём я бы предпочёл не думать. Может, мы здесь оказались вообще из-за тебя?
– Это почему ещё?
– Ну, например, потому, что ты лучше поддаёшься воздействию.
– А ты, значит, не поддаёшься.
– Поддаюсь, ещё как поддаюсь. Только я из него и выхожу быстро, что делает меня неудобной целью для любой идеологии. Только отвернёшься, а тут опять я как с чистого листа. А вот ты впитываешь плохо, но отдаёшь ещё хуже. И если тебя погрузить в нужный раствор и хорошо поболтать, ты будешь ещё долго хранить его свойства. А усилителям смысла нужен носитель смысла. Вот только носителю этот смысл нужно разъяснить, чтобы он мог его правильно носить. И тут удачно подворачиваюсь я, за компанию с тобой. И как бы я ни отбрыкивался, то всё равно оказался бы здесь. Разъяснять тебе или кому другому исторические подробности. А может, и нет. Потому как всё это не более чем версия.
Второй похлопал Пятого по плечу, обошёл тир с другой стороны и двинул обратно – на главную спортивную дорогу.
Дальнейшее перемещение по спортивному комплексу происходило без дополнительных отклонений. Разве что проходя мимо главного входа на стадион Второй вдруг загорелся желанием взломать кладовку, найти там блочные луки и пострелять по мишеням. Пятый посмотрел на него как на психа, и Второй угомонился.
Выхода он как-то и не заметил – просто за очередной огороженной площадкой был забор немного повыше внутреннего и дальше начинался парковый массив. Даже горизонтальные шлагбаумы, которые должны были перекрывать проезд, оказались разведены и привязаны к стенам маленьких домиков – видимо, билетных касс.
И тут Второй наступил на некстати развязавшиеся шнурки и чуть не упал. А когда он попытался их завязать по-новой, оказалось, что они затянулись в тугой узел. Что не прибавило Второму настроения.
– Знаешь, что я не люблю в походах? В них наступает такой период, когда переносить тяготы становится противно. Не то чтобы заканчивалось терпение, или усталость доходила до края. Просто вот разом хочется всё бросить, плюнуть и сесть под ближайший камень и ждать, пока тебя заберут и отнесут туда, где всё хорошо. Потом, правда, это проходит, но не сразу, отнюдь не сразу. Так вот, сейчас как раз такой момент.
Видно было, что Второй изо всех сил сдерживается, чтобы не психануть и не начать вести себя непристойно. Пятый смотрел на него и чувствовал, как внутри поднимается волна веселья.
– Ну ты-то чего лыбишься?
В этом виде Второй выглядел ещё смешнее. Пятый дозрел и засмеялся. Второй молча метал громы и молнии, но в конце концов не выдержал и мрачно заулыбался, покусывая губы.