– Тогда почему он был пуст?
– Потому как известно, что он ненастоящий. В смысле – дублирующий. Настоящий совсем в другой стороне. А я знаю, что я знаю. Сразу обмануть меня не получится. Погружение не может происходить рывком. Поэтому вначале мы восприняли заколоченные домики, повернули обратно, не нашли того, что было, а уже потом морально были готовы воспринять исполком и остальное.
– И что это значит?
– Это значит, что у нас худо-бедно получается сопротивляться искажениям, даже не прибегая к усилениям – Второй похлопал по футляру.
– Я бы не сказал, что так уж получается.
Второй пожал плечами и придал себе более серьёзный вид:
– Дело твоё. В общем, если вдруг кто не понял – в том направлении нам не пройти. Там у нас воплощённый социализм. Правда, я на этот путь и не рассчитывал. Там в конце улицы деревообрабатывающий завод, а немного дальше к выходу – номенклатурные дачи. Их потом переделали в закрытый гостиничный комплекс для своих, так что суть не сильно изменилась. Не самое приятное место для люмпенов вроде нас.
С кряхтением Второй принялся выбираться из канавки, в которой и росло дерево. Ноги были выше тела, поэтому центр тяжести отбрасывал его назад. Второму надоело изображать из себя живчика, и он вцепился за ствол и с видимым напряжением поднялся. Одним плавным движением он навьючил на себя рюкзак и поправил лямки.
Пятый отцепился от забора и вышел на середину тротуара и всмотрелся в улицу позади себя.
– Считай, что ты разбудил моё любопытство – почему именно здесь окопался дух социализма?
Второй вышел к дороге, изящно перепрыгнул канаву и жестом подозвал Пятого.
– Видишь этот синий кубик?
Пятый прищурил глаза, прослеживая направления пальца Второго.
– Ну?
– Это школа с порядковым номером… – Второй пощёлкал пальцами возле уха – вылетело из головы. Официальное здание к нам поближе – обиталище землемеров, кадастровых инженеров – не помню, как они правильно называются. С другой стороны, напротив школы – бывший ЗАГС, рядом ресторан. В глубине что-то тоже важное, но того же смыслового ряда. Мне как-то говорили, но я не запомнил. И всё это венчает завод – источник жизни и опора смысла любого гражданина страны Советов. Где же ему ещё обитать, духу твоему?
– Погоди, а тогда, у заводской зоны, с теми домиками, что было?
– Воплощённый коммунизм – произнёс Второй с сильной горечью. Примерился сплюнуть, но удержался.
Место восьмое. Послевкусие культуры
– Слушай, а здесь деревья как-то позеленее, не находишь?
Второй с сомнением зашёл в ворох опавших листьев и зашелестел в них.
– Ну, я в смысле, что здесь у деревьев вообще листья есть. Местами даже зелёные.
Второй хмыкнул.
– Тогда нам с тобой повезло, что критически важные вещи предки делали с расчётом на несколько поколений. Сейчас дорогу перейдём, и увидишь причину.
В тишине пустого квартала наметилась некоторая ритмичность. Какая-то другая, чем шелест листьев под ногами и обтекание ветерка. Более плотная и постоянная.
Тротуар резко оборвался и в глаза ударило ещё высокое солнце. Пятый болезненно сощурился. При всех своих недостатках это тенистое междууличье ему нравилось. Граница между районами пролегала по краю дороги. Из района невысоких домов и широких дворов, неторопливой жизни, замкнутой самой на себя надо было переходить в модерн с его домами-колодцами, ориентиром на ускорение и претензией на прогресс.
Моргнув ещё пару раз, Пятый стёр выступившие слёзы и двинулся через дорогу.
В канаве за дорогой была вода. Много хорошей свежей воды. Которая с шумом текла из трубы, идущую, видимо, из-под земли и сбоку вдававшуюся в канаву.
Из трубы росли какие-то длинные белые гибкие трубочки. Пятый неодобрительно взглянул на них – не любил лишней живности в воде для питья. Второй слегка толкнул его сзади в плечо.
– Пей, не бойся, вода высокой природной очистки. А эти водоросли здесь всегда росли. Как показатель пригодности.
Пятый сложил руки ковшиком и зачерпнул. Вода была вкусная и что особенно хорошо – прохладная. Не ледяная, когда сводит в зубы и отдаёт в виски, а вот именно само то в жаркое время.
У выхода трубы асфальт был сильно выщерблен, так что встать на колени не получилось бы, а с корточек до воды было далековато тянуться. Тело то и дело норовило нырнуть в поток воды. Помучившись, Пятый перешёл на другую сторону от трубы – там, где многослойный асфальт обнажал бетонный край канавы. Здесь черпать было гораздо удобнее, хоть и приходилось касаться жёстких водорослей. Ничего неприятного в них не было, но Пятый им инстинктивно не доверял. Второй пристроился ниже по течению и опустив руку в поток, продолжал вещать: