Даже сухой фонтан в точке пересечения прогулочных аллей выглядел тем, чем и должен был – сухой цементной чашей в окружении скамеек под развесистыми деревьями. Выгреби накопившийся мусор, дай воды, покрась скамейки и там будет очень уютно посидеть.
Робкое тепло надежды на успех потихоньку согревало его зябнущие по утреннему холодку конечности. В нём даже накопилась некоторая избыточная смелость. И её надо было реализовать. Он догнал Второго и пристроился под его ритм.
– Послушай, а ты знал, что он… ну… того?
– Перебрался в мир иной? Подозревал. Понимаешь, люди со временем меняются. Даже самые консервативные и нежелающие. А он вёл себя так… как я его знал на определённый момент времени. А на такое способны только призраки.
– Или актёры, вжившиеся в образ.
Второй усмехнулся.
– Не слишком ли роскошен театр абсурда для двух неблагодарных зрителей? Слишком сложно, чтобы быть имитацией. Давай будем радоваться, что этот психосоцикультурный феномен был к нам благорасположен и позволил переждать очень большую опасность.
Пятый вспомнил здание красного гранита и поёжился.
– Слушай, а остальные ключевые здания так же бы себя вели? Ты поэтому не хотел мимо Управления идти?
Второй задумался.
– Нет, не поэтому. Думаю, в зависимости от времени суток содержание искажений меняется. Днём мы видим сущность, а вот ночью – её изнанку. В меру, соответственно, собственной испорченности.
– Днём хорошее, а ночью плохое. Мне что-то хорошим мало что показалось.
– Не передёргивай, не затвор. Днём правда, ночью – досужие слухи. Хотя, возможно, если бы ночь была бы для тебя основным временем, ты бы увидел что-то другое.
Пятый попытался представить себя в позиции «ночь – не для сна». После чего честно признался.
– Не получается. Не моё это.
Второй поправил ремни рюкзака, чтобы они не так сильно давили одну точку.
– Вот и я тоже думаю – не стоит нам пока в творческую элиту записываться.
Квартал близился к завершению. Впереди уже замаячил перекрёсток. Как и говорил Второй – лежащий под острым углом. В этом наверняка был какой-то особый смысл. Видимо, архитекторы хотели совместить два градостроительных принципа: круговой славянский и разлинованный американский. В центре всё строилось вокруг главной площади и зданий на нём. Но чем дальше от центра уходили кварталы, тем более геометрическими правильными становились очертания кварталов, искажаясь лишь там, где это было продиктовано особенностями ландшафта.
– Та-ак – голос Второго не предвещал ничего хорошего.
Пятый повернулся, и у него возникло неприятное ощущение расщепления сознания.
Перед ним была улица. Вполне себе такая – посередине дорога, по бокам дома. Перед домами какая-то зелень. Ну разве что дорога поширее обычной будет. И дома отстоят от дороги подальше. И асфальт на дороге новый, положенный совсем недавно. Сбоку – какой-то ресторан за большим каменистым пустырём. И одновременно – бульвар. Белая плитка. Фонари. Массивные деревянные скамейки, поставленные в каменных полукольцах, чтобы отделить гуляющих от думающих. Рыбный ресторан за стилизованным каменным садом на японский манер. И три фонтана по центру. Несколько неподходящие по цвету, чересчур массивные, но по-своему весьма привлекательные.
Пятый попытался силой выдавить более симпатичную картинку из сознания, но у него ничего не получилось.
– И что это?
Второй повернулся к нему, нарочито спокойно вращая губами и строя рожи. Пятый знал эти упражнения на активизацию речевого аппарата. Полезное занятие перед публичными выступлениями. Но Второй не готовился к публичному выступлению – он гасил растущую злобу.
– А это, дорогой мой друг – Второй заученно улыбался – наш бывший бульвар. Вначале он был проезжим, но здесь место не особо машинное. Места с активным кипением жизни несколько в стороне. И поэтому у новой власти как-то назрела мысль сделать его полноценным бульваром. Огородили, благоустроили. Местный мастер-камнерез даже отложил в сторону свои сплошь зарубежные заказы и сделал для своего родного города три фонтана. Они даже работали. В летнее время. Года два всё это благолепие простояло. А потом кое-кому помешало. Угадай, кому?
Пятый обозначил ответ глазами. Второй кивнул.
– Именно. Его Колхозничеству стало взападло ездить обходным путём со своей рабочей резиденции. Он тут главный пуп земли или кто? Нагнали рабочих, всё разнесли, дорогу заново заасфальтировали. Естественно, за деньги местного бюджета. Население, естественно, никто не спрашивал – надо ли им это. Зато бывший бухгалтер теперь может не закладывать лишний крюк, инспектируя благосостояние своего народа.