– Только одна?
– Я не знаю, как она во множественном случае будет. Суть же в том, что пострадавших было достаточно много. Со временем окультуривание сделало своё дело – исчезли пустынные смерчи, из бесплодных холмов сделали бахчи, на которых очень хорошо росли дыни. Мда – Второй явно вспомнил что-то очень далёкое, из детства, но тут же загнал это поглубже. – А вот боязнь всякой мелкой пакости осталась. И там, где не было такого уж большого смысла, пробился вот такой примитивный.
– Ты поэтому не хотел идти через дворы?
Второй посмотрел через двор. Смотреть было не на что – подсохшая обгрызенная живая изгородь, ограждавшая крохотные придомовые участки с почти выположенными грядками с невнятной зеленью и обгрызенными фруктовыми деревьями. Вообще эти дворы были какими-то неправильными – слишком уж типовые дома, а сам двор образовывался всего двумя домами, стоящими параллельно друг другу. Однополосная дорога сквозь двор отъедала у свободного пространства добрую половину. Двору словно отказывали в жилом пространстве. Видно было, что мест для парковки не было предусмотрено даже гипотетически. Здесь должны были жить те, у кого машин быть не должно было – низкоранговые служащие, учителя без особых талантов, уборщицы и подмастерья.
В пику этому во дворе стояло несколько машин, доедавших оставшееся пространство. Машины были отечественно-заслуженные. На остальных из города уехали. Здесь же остались те, кто взялся доказывать обратное обстоятельствам, когда обстоятельства изменились до неузнаваемости. И машины встали на вечный прикол – потому как их владельцам действительно незачем было куда-то ездить.
Проектировщики своё дело знали. Судьбу так просто не обманешь. Второй повернулся к этому безобразию спиной.
– Да, кстати, хочешь знать, откуда взялась та первая ловушка, в которую ты угодил тогда, возле лицея, на подъёме?
Пятый с трудом наморщил лоб, вспоминая. Кивнул:
– За прошлые сутки ты втрамбовал в меня столько историй – на месяц хватит. Но продолжай.
– Я просто только сейчас сообразил. Тебе что-нибудь говорит словосочетание «карстовые пустоты»?
Пятый ещё раз внимательно осмотрел свою подошву на предмет отсутствия на ней остатков паукообразных.
– Пещеры, кажется.
– Я, правда, не уверен в точности применения термина. В общем, если земля такая, какая она есть и в одном месте её размывает – получается овраг. Если на земле корка – предположим, тот же асфальт или бетон, то вода постепенно вымывает более мягкую почву под ним. И если на него сильно не давить, он может сохранять иллюзию хорошей дороги достаточно долго. А потом вдруг провалится вместе с грузовиком и пару легковушек впридачу. Это может быть как природный, так и гибридный процесс.
– Это как?
– Иногда эрозии помогают нерадивые коммунальщики. В общем, подобные ямы наблюдались в нескольких местах города. Неглубокие и неопасные. Но они были. Две таких были неподалёку от Управления. А его архитектура… в общем, лицей на холме был его логическим продолжением. Усиленным. Ну и…
– Я понял, можешь не продолжать.
– Ну или пустота могла бы там образоваться. Помнишь, там ещё труба городского водозабора проходила. Маленькая дырочка и…
Пятый затряс головой. Наведённые воспоминания едва не преуспели в захлёстывании его внимания. Помогло слабо. Тогда он запрыгал на месте, поворачиваясь и больно ударяя кулаком по собственному корпусу. Постепенно боль отрезвила его достаточно, чтобы он был уверен, что он – это он.
Пятый и никакой другой.
Место десятое. Рывок на выход
– Недобрый ты всё-таки.
– Есть немного – усмехнулся Второй. – Ну что, сделаем последний рывок? Нам немного осталось. Меньше квартала прямо, потом на перекрёстке квартал и мы на точке.
– И ты даже не подумаешь на перепутье?
– А смысл? Остальные широкие выходы нам перекрыли. Круг – последний и наиболее широкий выезд из города. Он своего рода полупроводник между городом и тем, что лежит за его пределами.
– А что за его пределами?
– Обычная жизнь этого региона. Не особенно симпатичная, но и не сильно сложная, а потому до отвращения живучая. Без сверхзадач, без большого груза ответственности за всю страну. Впрочем, нас это не особо касается. Нам досталась поганая роль рыдателей на относительно своих руинах. Будто бы дальние родственники забытого кумира, пытающиеся примазаться к его славе.
– Ну ты всех-то не ровняй. Мне от его славы ни жарко ни холодно, и я к нему никак не примазывался.