Бо поднял руку, восстанавливая тишину.
— Итак, морские волки, свою порцию зрелищ вы уже получили. А как насчет пары бочонков рома?
Эти слова вызвали такую бурю восторга, что Серинис поморщилась, зажав уши ладонями. Заметив ее жест, Бо добродушно рассмеялся. Двое матросов бросились исполнять его приказ, и вскоре бочки выкатили на палубу, выбили затычки и начали передавать по кругу чарки.
Мистер Кармайкл подготовил брачное свидетельство и терпеливо ждал внимания новобрачных. Бо первым заметил спокойную улыбку священника и подвел молодую жену к столу, за которым расположился святой отец. Он окунул перо в чернильницу и протянул его Бо.
— Капитан, поставьте подпись вот здесь, внизу, — попросил он, указывая Бо на бумаги, лежащие на столе. — Я решил, что понадобятся два экземпляра брачного свидетельства — один для здешней церкви, а второй вы увезете с собой, чтобы предъявить на родине, если кто-нибудь попробует оспорить законность вашего брака.
— Разумеется, — кивнул Бо и оставил на бумаге изящный росчерк.
— А теперь вы, миссис Бирмингем, — обратился священник к Серинис.
Миссис Бирмингем! Серинис затрепетала.
Бо протянул ей перо и вовремя подхватил его, когда оно выскользнуло из дрожащих пальцев новобрачной. Он обнял Серинис за талию и, глядя на побледневшее, как перед обмороком, лицо, прошептал:
— Потерпите еще немного, Серинис.
Стол бешено завертелся перед ее глазами, она со стоном отвернулась и на краткий миг осмелилась прижаться к Бо. Постепенно головокружение отступило, и Серинис выпрямилась, глубоко вздохнула, а затем поставила на бумагах подпись. На белой бумаге она казалась странной, почти нереальной.
Последним на свидетельствах расписался мистер Кармайкл, посыпал невысохшие чернила песком, сдул его и протянул один документ Бо:
— Это вам, капитан.
Подошедший мистер Оукс молча передал капитану два увесистых кошелька, а тот протянул их священнику.
— А это для ваших сирот, Парсон.
Глаза священника внезапно заблестели от слез. Он зашевелил подрагивающими губами, подыскивая слова благодарности, но не сумел выговорить их и усердно закивал. Бо мягким жестом положил руку на плечо священника и повел его к трапу. Они расстались, обменявшись крепким рукопожатием, и Бо вернулся к молодой жене.
Присмотревшись, он с удивлением заметил, что глаза Серинис заволоклись слезами, а между бровями залегла мор. щипка. Бо сделал собственные выводы:
— Вы раскаиваетесь, Серинис? Она покачала головой:
— Нет, что вы, капитан! Просто я ошеломлена тем, что вы сделали для мистера Кармайкла.
Бо не принял похвалу:
— Мой дар едва ли достоин этого человека. Кармайкл с женой посвятили свою жизнь детям-сиротам, приютив в своем доме столько, сколько он смог вместить. Во многом Кармайкл похож на вашего отца: он заботится о детях, облегчает их будущую жизнь, неустанно трудится, чтобы накормить их и вселить в их души хоть немного радости.
Мистер Оукс приблизился со стаканом рома для Бо:
— От души поздравляю вас, капитан. Не все мужчины способны похвастаться такими прелестными женами. Вам можно позавидовать.
«Скорее уж пожалеть», — мысленно возразил Бо. Он попал из огня да в полымя, совершив крайне опрометчивый поступок. Разумеется, его оправдывало стремление спасти друга, но то, что этот друг был женщиной, вызывающей у него неудержимое влечение, все осложняло. Бо утешался лишь одним: теперь, если даже он переступит запретный порог, никто не упрекнет его в совращении невинной девушки.
Выбежав на палубу, Билли Тодд объявил:
— Мистер Моне уже накрыл стол в каюте, сэр! Он постарался на славу!
— Спасибо, Билли. — Бо обернулся к жене: — Не хотите ли отобедать, дорогая?
Серинис с удивлением поняла, что проголодалась, и кивнула.
Бо с улыбкой обратился к помощнику:
— Замените меня на палубе, мистер Оукс. Я буду в каюте, вместе с женой.
Оукс многозначительно подмигнул ему:
— Я понял, сэр.
Серинис направилась в сторону каюты, как вдруг сильные руки мужа подхватили ее.
— Что вы делаете?
— Несу свою молодую жену в каюту, — объяснил Бо со смехом, на который шумно отозвалась вся команда. — Матросы ждут этого зрелища, дорогая.
— Надеюсь, этим их желания исчерпываются, — пробормотала Серинис, в улыбке демонстрируя ямочку на правой щеке и обнимая мужа за шею. Ей нравилось поддразнивать его.
По пути к каюте она чувствовала на своем лице пристальный взгляд Бо. Наконец он не выдержал:
— Похоже, мой поцелуй пришелся вам не по вкусу. Сдерживая свойственное ему лукавство, которое время от времени прорывалось наружу, капитан замаскировал свой вопрос притворной озабоченностью.
— Он был бесподобен, сэр. Никогда прежде меня так не целовали!
— А разве вам уже случалось целоваться? — сухо поинтересовался Бо.
— Видите ли, сэр, ответив на ваш вопрос, я выдам тайну, которую предпочла бы сохранить…
Подойдя к двери каюты, Бо поднял засов, открыл дверь плечом и внес Серинис в каюту.
— Разве можно иметь тайны от собственного мужа? Супружеская близость не допускает никаких секретов.
— А разве мы должны быть настолько близки?
Бо закрыл за собой дверь и усмехнулся, по-прежнему Держа жену на руках. Он едва сдерживал желание вновь поцеловать ее, как на палубе. Вопрос Серинис заинтриговал его. Он понял, что она придала разговору совсем иной смысл.
Близость друзей отличалась от близости супругов как небо от земли. Не удержавшись, Бо задал вертящийся на копчике языка вопрос, надеясь ослабить вдруг возникшее напряжение:
— Вы хотите этого, дорогая?
Серинис поняла, что он имеет в виду, и густо покраснела под его пристальным взглядом. Тем не менее ей удалось сохранить самообладание и ответить ему очередным вопросом.
— Неужели вы передумали расторгать брак, сэр? Бо не знал, сумеет ли честно ответить.
— Это зависит от того, сумеем ли мы ужиться друг с другом.
Серинис понимающе кивнула. Несмотря на свои сокровенные желания, Бо не хотел жертвовать свободой.
— Плавание станет для нас хорошим испытанием, капитан, — надеюсь, мы поладим, обойдясь без союза плоти Поэтому если вы намерены добиваться благосклонности своей жены, помните: необходимое условие для меня — прочный и длительный брак.
Бо вздохнул:
— Этого я и опасался.
— Вы разочарованы, капитан? — с притворной озабоченностью спросила она.
— По-моему, вы отъявленная плутовка, — заявил он ставя Серинис на пол. Боже, сумеет ли он вести себя прилично в предстоящие месяцы? Искушение поцеловать жену не отступало. Бо изнывал от желания приоткрыть нежные, пухлые губы и поцеловать Серинис со всей страстью молодого мужа. Это и тревожило его. Он привык к ласкам шлюх, и ни одну из них ему не хотелось поцеловать — вот почему вспыхнувшее желание оказалось для него в новинку.
Внезапно Бо представил себя одержимым влюбленным, мечтающим о Серинис. Он хотел бы счесть эту мысль возмутительной, но, увы, она оказалась недалека от истины: едва ли можно отрицать, что тело Серинис и ее поцелуи неудержимо манят его.
Взяв жену за руку, он мягко отстранил ее и направился к умывальнику. Ополаскивая руки, он бросил через плечо:
— Свадебный обед ждет нас, мадам. Поспешите, иначе все остынет.
Серинис сняла шаль и неловко застыла у стола, пока Бо снимал сюртук. Он развязал и отшвырнул галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки и помог Серинис сесть. Он старался не смотреть на нее. Поцелуй на палубе воспламенил его кровь, и Бо понимал: бороться с неутоленным влечением теперь станет вдвойне труднее.
Усевшись напротив Серинис, Бо откупорил вино и наполнил два бокала, пока она, как подобало жене, разложила по тарелкам рыбу, тушенную в белом вине. Оба ели в молчании, думая каждый о своем. Еще недавно Серинис трепетала от восторга при мысли, что ей когда-нибудь посчастливится лечь с Бо в постель, став его женой, но теперь она опасалась, что Бо вполне способен удовлетворить свою прихоть, а затем забыть о ней, как о никчемной вещи.