Одри не могла свести концы с концами. Витторио говорил о своих родных так, словно те были простыми фермерами, но она прекрасно знала, что это неправда. Рико рассказывал ей, что семья Витторио очень богата и влиятельна. У Витторио же получалось, что он неудачник, живущий на подачки щедрых родственников; конечно, это было полнейшим абсурдом.
— Продолжайте, — поторопила она. — Кто ваши родители?
— Отец умер, когда я был совсем молодым, а мать — несколько лет назад. Кстати, Рико приходится мне дальним родственником. Он прожужжал мне все уши своей новой падчерицей и говорил, что она вот-вот приедет. Вот-вот. Но она не ехала и не ехала, — с мягким укором промолвил он. — А поскольку Рико все очень любят и уважают…
— Вы приложили к этому руку. А он разослал множество приглашений… — с убитым видом закончила она.
— Да. Стоило Рико узнать, что вы приезжаете, как он добрался до самых верхов. Его Одри подавай только самое лучшее. Экскурсии, ленчи, обеды.
Одри застыла на месте и посмотрела на Маричелли с ужасом.
— А я… Мама говорила, что… О, Витторио, а он вообще не сказал ни слова… Он ведь не знает, что это вы настояли на моем приезде?
— Нет.
— А потом я прилетела и все испортила, да? Только про землю да про землю… — Одри нахмурилась и испытующе посмотрела в лицо Витторио. Если бы она рассказала ему о том, что натворила, то тут же разонравилась бы ему. Одри не хотелось ему разонравиться, но она была обязана все рассказать, потому что если он обо всем узнает… — И вы вынуждены были мириться с моим поведением, хотя терпеть меня не могли?
— Просто я не думал, что на самом деле вы мне нравитесь. Но я люблю Рико. А в вас я ошибался.
— Вы уверены? — взволнованно спросила она.
— Да.
— Откуда вы знаете? Только потому, что я отдала старухе зонт… Но ведь когда вы целовали меня…
— Я злился? Потому что считал вас фанатичкой и эгоисткой. Но это была всего лишь беспечность, правда?
— Да, — снова прошептала она.
— А теперь, увидев ваше грязное лицо и испуганные глаза, я понял, что это не имеет никакого значения.
— Даже моя беспечность?
— Мне ли, самому беспечному человеку на свете, осуждать вас? — пошутил он. — И не подумаю!
Загипнотизированная тихим голосом Витторио, она растерянно заморгала, когда его лицо оказалось рядом и продолжало приближаться, пока все его черты не расплылись и не превратились в туманное пятно. А затем их губы слились в захватывающем дух поцелуе, обессилившем Одри и в то же время возбудившем ее.
Сильные пальцы Витторио скользнули под ее плащ и словно обожгли кожу сквозь ткань блузки; мужское колено как бы случайно, но в то же время чувственно коснулось ее бедра.
Одри беспомощно вздохнула. Женщина была готова отдаться его умелым ласкам, вызвавшим такую сильную волну чувств, какой ей не доводилось еще испытать. Но мешало то, что она не рассказала Витторио всей правды. И то, что он считал происходящее лишь экспериментом.
— Витторио…
Он дотронулся до ее губ, заставив замолчать, его серые глаза блестели в лунном свете, он смотрел на Одри сверху вниз и улыбался. Одри подняла руку, пытаясь отстраниться, но Витторио опередил ее. Он коснулся губами внутренней стороны запястья, и по коже Одри пробежали мурашки.
— Я должна поговорить с вами, — тревожно прошептала она. — Мне нужно вам кое-что сказать.
— Что вы любите меня? — улыбнулся он.
— Нет? — задохнулась от негодования Одри. — Как я могу любить вас? Мы едва знакомы!
— А как же ваши мечты?
— О, Витторио! — Неужели для него это только игра? Как он может говорить о любви? — Это просто стечение обстоятельств… Звезды, лунный свет… На самом деле ведь этого нет, правда?
— Нет? — Витторио взял ее лицо в ладони; его улыбка дразнила, мучила, сводила с ума. — Это есть, — возразил он, крепко обнял и поцеловал так, как ее ни разу не целовали за все двадцать девять лет — умело, опытно и испепеляюще. — Нет? — хрипло переспросил он.
— Да. — Она смотрела на него испуганно, едва дыша. — А как же Джованна?
— Джованна? Думаете, я могу целовать вас и при этом думать о Джованне?
— Нет… Да… Я не знаю…
— Разве так вы целуете Пола?
— Нет!
Улыбка Витторио стала еще шире, и он еще крепче прижал к себе Одри, словно драгоценный приз.
— Перестаньте вздыхать. Устали?
— Да, немножко. — К тому же она чувствовала себя сбитой с толку и боялась надеяться…
— Если мы сейчас же не сдвинемся с места, то так и заночуем здесь. Вы замерзли, вы пережили нервное потрясение, а я слишком возбужден. Едва не потерял рассудок… разве можно желать того, кто похож на грязного, потного борца?
Заночевать здесь Одри не отказалась бы — в его объятиях было так тепло и покойно…
— Пока мы здесь сидим и наслаждаемся, Рико и ваша мать сходят с ума от беспокойства. Мы поговорим позже. В том числе и о любви.
— Витторио, я действительно не знала, что это ваша квартира. Я прошу прощения за…
— Вы уже извинялись.
— Пыталась! — поправила она, — Но вы не слушали.
— Я слушал, — нежно возразил он. — Вы прощены.
— Спасибо, — бойко ответила Одри, и Витторио рассмеялся.
— Пойдемте. — Маричелли помог Одри выйти, запер машину, и они двинулись к парадному.
— Что за дверь в никуда была в подземелье? — спросила женщина.
— Я думаю, когда-то это был вход в склеп. Очень давно. Еще до вандалов, разбойников и упадка. Мы открыли его случайно. Сильный дождь смыл верхний слой почвы, и обнажилась мраморная плита. Шахту прорыли для того, чтобы поднять ее, но, к сожалению, пока мы обнаружили только дверь. Со временем копнем глубже. Посмотрим… может, и найдется что-нибудь стоящее.
Он улыбнулся и снова обнял Одри. Едва парочка добралась до последнего пролета, как дверь распахнулась настежь и на пороге выросли Рико и Эмили. Сначала они застыли как вкопанные, потом перевели дух и возбужденно загалдели.
Мать метнулась к Одри первой, обняла, потом поморщилась, слегка отстранилась и внимательно осмотрела.
— Полюбуйся на себя, — проворчала она. — О, Одри… — Рико суетился вокруг женщин. Он просил прощения и трогал Одри, словно не верил своим глазам.
— С тобой все в порядке?
— Да, честное слово. Все нормально.
— Я так виноват перед тобой. Мне следовало подождать… Ты была в катакомбах? Тебя закрыли?
— Да, но все кончилось благополучно. — Поймав лукавый взгляд Витторио, она незаметно ткнула его локтем в бок, затем взяла Рико и мать за руки, потащила их в прихожую… и застыла на месте.
— Привет, Пол, — усмехаясь произнес ветеринар.
— Пол? — удивленно вымолвила Одри. — Что ты здесь делаешь?
— А как ты думаешь? — Он издевался над Одри с жестокостью, которая привела молодую женщину в изумление. — Ты позвонила мне? Нет. Ты говорила мне, что сменила адрес? Нет. Может быть, хотя бы сообщила номер своего нового телефона? Тоже нет. Поэтому…
— Не сейчас, Пол, — вмешалась мать. — Одри…
Он взглядом заставил Эмили замолчать, а затем продолжил:
— Естественно, я встревожился, потому что не мог дозвониться. Каждый раз трубку снимал какой-то иностранец, кричал мне «pronto» [2], и я решил, что лучше прилететь. Я несколько часов простоял под проливным дождем у пустой квартиры, — еще более резко продолжил он, — и мок, пока ты шлялась по Риму с… ним! А если бы твоя мать и Рико не приехали проверить квартиру, я стоял бы там до сих пор!
Его гнев заставил Одри попятиться. Чувствуя свою вину, она едва слышно прошептала:
— Извини, пожалуйста…
— Я не ослышался? Великий день: Одри просит прощения! Что за дурацкие игры? Как, ради Христа, ты умудрилась попасть в запертые катакомбы?
— Это вовсе не ее вина! — заступился Рико, недовольно поглядел на Пола и увел Одри в гостиную. Там он усадил падчерицу в кресло и снова посмотрел на Пола. — Ты не имеешь права ругать ее! Девочка ни в чем не виновата. Она не собиралась никого волновать. Кроме того, она жива и здорова, — добавил Рико. — А это главное.
— Нужно иметь голову на плечах!
— О чем это вы! — нарочито растягивая слова, спросил Витторио. Тот, кто хорошо его знал, сразу насторожился бы: Маричелли разговаривал так только с теми, кого терпеть не мог. Он подошел к бару и налил Одри приличную порцию бренди. — Люди обычно не задумываются о том, как повернутся события, чтобы в дальнейшем избегать неприятностей. Во всяком случае, я так не делаю. Выпить хотите? — подчеркнуто вежливо предложил он.
— Нет!
— Вы бы лучше возблагодарили Господа за то, что она жива, чем предъявлять ей обвинение в нарушении общественного порядка. Если бы она была моей…
— Но она не ваша! И почему вы все ее защищаете? — закричал Пол. — В конце концов, пострадал один я!
— И слава Богу, — буркнул Рико. Он обеспокоенно обернулся к Одри, опустился на корточки, ласково провел рукой по ее спутанным волосам и мягко спросил: — Все в порядке, милая?
Глядя в его добрые карие глаза, Одри кивнула. В горле у нее стоял комок. Отчим готов был разбиться ради нее в лепешку, тогда как она отвергала все его старания, и тем не менее Рико оставался добрым, заботливым и любящим. Она не заслуживала такого отношения. Одри взяла его руку и прижала ее к щеке.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — Я так рада, что мама нашла тебя…
— О, Одри… — Потрясенный, гордый и растроганный, Рико погладил ее по руке. — Ты голодная, да? Мама сварила отличный суп… — Он выпрямился, улыбнулся Эмили, и та отправилась на кухню.
Одри судорожно вздохнула, потерянно улыбнулась, пригубила бренди и посмотрела на Пола. Тот был мрачен; рядом с Витторио он казался хрупким. Слишком коротко подстриженные русые волосы делали его похожим на капризного школьника. «Долговязый». Как бы она ни спорила с Витторио, эта кличка очень подходила Полу. У него были женственные руки и, на вкус Одри, слишком слабая хватка. Но все же он прилетел повидаться с ней. Одри выдавила из себя улыбку и решила снова извиниться перед ним.
— Тебя не слишком гостеприимно встретили, — пробормотала она.
— Да уж, — с каменным лицом согласился Пол.
— Но я не понимаю, почему ты волновался. Я собиралась вернуться через несколько дней.
— В самом деле?
Одри нахмурилась. Она была сбита с толку.
— Да, конечно. Разве Кэтрин тебе ничего не сказала?
— Нет.
Почему? — задумалась она. Может быть, Кэтрин просто не видела его? Но если она не видела его, то… Женщина потерла лоб, пытаясь придумать, как бы сделать так, чтобы Витторио ничего не услышал, и осторожно спросила:
— Что-нибудь не так?
— Все не так! Ты велела Кэтрин перевезти животных, ожидая, что она… и я, — добавил взбешенный Пол, — закончим дело, пока ты будешь прохлаждаться в Риме! Ты рассчитывала, что я заберу их себе?
— Нет. Конечно нет.
— Тогда кто?
— Не знаю! — крикнула Одри. — Их позарез нужно было куда-то деть! А в понедельник я бы прилетела!
— А тем временем твою работу должен был сделать кто-то другой! Я не мог до тебя дозвониться! И Кэтрин тоже! — Ну, предположим, Кэтрин дозвонилась. — Кроме того, ты, кажется, забываешь, что у меня есть своя работа!
— Не забываю и не забывала, — возразила Одри, начинавшая ощущать смущение, головокружение и смертельную усталость. — Но я не знала, что можно сделать!
— Боже, какая перемена! — иронически бросил он. — Обычно тебе не приходится ждать, чтобы указать каждому, что ему следует делать!
— Нет, — возразила Одри, ее лоб пересекла морщинка.
— Да! А ты специально позаботилась о том, чтобы тебя не тревожили! Ты позвонила мне только однажды — когда долетела. Ты сказала, что вернешься через несколько дней! А когда я бросаю все и прилетаю, чтобы выяснить, куда ты, черт побери, пропала, оказывается, что ты разгуливаешь по катакомбам с этим типом!
— Я не…
— Серьезно? — насмешливо спросил он.
— Нет!
— А потом возвращаешься домой, сочинив дурацкую сказку про то, что тебя заперли!
— Меня действительно заперли!
— Ладно, это неважно. Но ты хоть представляешь себе, сколько хлопот ты всем доставила?
— Прекрати, — тихо, но с властной ноткой в голосе сказал Рико. — Одри никому не доставляет хлопот. Никогда.
Одри удивленно посмотрела на отчима, и ее глаза наполнились слезами.
— Спасибо, — прошептала она и, к собственному ужасу, поняла, что не в силах перестать плакать. Рука Витторио нежно прикоснулась к ее плечу и слегка сжала его.
— Хватит, — тихо, но куда более властно, чем Рико, сказал Маричелли. — Сейчас не время затевать расследование. В нескольких домах отсюда есть небольшая гостиница. Закажите себе номер; можете воспользоваться моим именем.
— Я не собираюсь им пользоваться!
— Тогда воспользуйтесь своим, — равнодушно ответил Витторио, — но только поскорее.
— Прекратите! — взорвался Пол. — Это что, третьесортная мелодрама? Меня оскорбляют, не замечают и выставляют за дверь! В результате перелета я страдаю от нарушения биоритмов, а все, о чем вы можете говорить, это…
— Во время двухчасового перелета не бывает нарушения биоритмов, — бросила Одри. — Не будь смешным!
— Я смешон? А он, значит, нет? — спросил взбешенный Пол, указывая на Витторио. — Он ни за что не хотел давать тебе землю в аренду! И он единственный, кто не знал, что ты все равно перевезла туда своих проклятых зверей!
Нет! Нет! — хотелось закричать ей. Не надо! Только не теперь!
Рука на ее плече напряглась, а затем исчезла.
— Что? — спросил Витторио. Он говорил едва слышно, но тот негромкий голос был куда более грозным, чем все крики Пола. Настала такая тишина, что было бы слышно, как пролетела муха. — Что? — повторил он.