Джованна шла по лестнице, высоко держа голову и распрямив плечи. Неужели негодовала?
Одри села в машину.
7
Как же быть? — думала Одри, прощаясь с Витторио в людном аэропорту. Поговорить было негде. Да и способа сказать ему то, что накипело на душе, тоже не было. Тем более что он не хотел ее слушать. Витторио не производил впечатления человека, нуждавшегося в объяснениях. Наоборот, было ясно, что он принял решение и что с него достаточно.
Прямого рейса на Лондон не оказалось, но был рейс с посадкой в Париже. Витторио молча купил ей билет, затем помог донести сумку, поставил ее на транспортер, проверил, не забыла ли Одри документы, и проводил женщину до стойки.
Испуганная, Одри обернулась, схватила Витторио за руку и бросила на него умоляющий взгляд. Он сурово смотрел на нее сверху вниз.
— Спасибо за все, что ты сделал… — тихим, дрожащим голосом начала она.
— Не благодари меня! — проскрежетал он, порывисто привлек Одри к себе и крепко поцеловал, словно пытался на веки вечные оставить на ней свое клеймо. Потом резко отпустил ее и не оглядываясь ушел.
Одри со слезами на глазах смотрела ему вслед, пока его высокая фигура не скрылась из виду.
Приехав домой в середине дня, она направилась прямо в кабинет Пола… и поняла то, что следовало понять давным-давно. Кэтрин и Пол в объятиях друг друга. Так вот зачем он прилетал в Рим!..
Они резко обернулись и виновато посмотрели на Одри.
— Ты прилетел в Рим сказать, что вы с Кэтрин любите друг друга, верно?
Пол смущенно кивнул.
— Да. Я думал, что честнее всего сказать тебе об этом. — Он коротко и невесело хмыкнул. — Я подготовился заранее, но не смог найти тебя, вымок до нитки, разозлился — нет, пришел в ярость, — а когда ты наконец нашлась, обнаружилось, что ты с другим мужчиной. И тут я вышел из себя. Извини.
— Нет. Это я должна извиниться. Я втравила вас обоих в эту историю… — Глядя на Кэтрин — добрую, работящую Кэтрин, — она выдавила улыбку. — Теперь я понимаю, почему ты говорила так уклончиво…
— Да, — неловко пробормотала Кэтрин. — Я чувствовала себя виноватой. Мы не знали, что так выйдет; все получилось само собой. Мне всегда нравился Пол, но я думала, что он любит тебя, а когда ты уехала, нам было так хорошо, и я подумала…
— Что стоит ему поговорить со мной, и все изменится?
— Да.
И поэтому она не сообщила Полу ее новый адрес.
— А потом… — Пол смущенно пожал плечами, посмотрел на Кэтрин, ласково улыбнулся ей, прижав к себе, и Одри позавидовала их чувству, — тому, чего сама она только что лишилась. По лицу Пола было видно, что они с Кэтрин стали любовниками и уже не считают нужным скрывать это. — А потом я улетел. Я свалял дурака, верно?
— Нет. Это ж сваляла дурака, Пол.
— Ты любить его, правда? Своего итальянского друга? — с надеждой спросил Пол.
— Да. — Не было смысла отрицать очевидное и обманывать саму себя.
— Значит, ты вернешься в Италию. За животных можешь не волноваться. Мы присмотрим за ними… и сделаем это бесплатно, — добавил Пол. — Я жалею о случившемся. Он рассказал тебе?
Одри кивнула.
— Хочешь, я продам твой автофургон? Я могу перевести деньги на твой счет или переслать их в Италию.
Пол отчаянно стремился исправить свою вину, и Одри хотела сказать, чтобы он не торопился, но вовремя опомнилась и закусила губу. Им нужно было избавиться от нее, нужно было начать новую жизнь, и Одри это понимала. Кэтрин будет неприятно постоянное напоминание о тех временах, когда Пол был влюблен в другую женщину.
Пол посмотрел на часы и скорчил виноватую гримасу.
— Боюсь, мне пора на обход. — Он отпустил Кэтрин и протянул Одри руку. Издав беспомощный смешок, она пожала ее и со слезами на глазах пожелала ему всего хорошего. А когда Пол ушел, она посмотрела на Кэтрин, и та ответила ей вызывающим взглядом.
— Мне уже тридцать три года, — спокойно напомнила она, — а ты никогда не любила его по-настоящему, так ведь?
— Да, ты права, Кэтрин.
— Я не собиралась делать это за твоей спиной…
— Я знаю.
— Значит, ты не сердишься?
— Нисколько.
— Ты возвратишься в Италию?
— Да. — И она знала, что говорит правду. Может быть, Витторио не захочет ее видеть, но если есть хоть один шанс из миллиона, она постарается им воспользоваться. Потому что даже одна минута с ним ей дороже целой жизни без него. А если он все-таки не захочет иметь с ней ничего общего… что ж, так тому и быть.
Скрытность ничуть не помогла ей. Отъезд тоже не помог. Она любит его. Когда усталая и мучительно страдающая Одри сидела в самолете, у нее было время подумать… и понять, как сильно она его любит. Ей в любом случае нужно вернуться в Италию, потому что матери предстоит операция по пересадке кожи. Она должна быть рядом с ней. Просто обязана. Однажды она уже чуть не потеряла мать…
— Тебе следовало сказать мне, что животных нельзя было перевозить на тот участок, — упрекнула ее Кэтрин.
— Я знаю. Прости меня, Кэт. — Одри тяжело вздохнула и беспомощно улыбнулась.
— Мне очень жаль твоих родителей.
— Спасибо.
— Как они себя чувствуют?
— Сейчас лучше.
— Знаешь, я бы боролась за него. Если бы ты вернулась и сказала, что Пол тебе нужен, я бы стала бороться.
Если уж Кэтрин, мягкая, безотказная Кэтрин, стала бы бороться за Пола, то что, скажите на милость, мешает Одри бороться за Витторио? Только нужно делать это с головой на плечах, не поддаваясь вспышкам ребяческого гнева. В самом деле, почему она позволила Патриции говорить за Витторио? Неужели она всерьез поверила, что у Витторио не хватило духу поговорить с ней самому? Затмение на нее нашло, что ли? Если бы не ее вспышка, сейчас они могли быть на озере…
— Что? — Голос Кэтрин вывел Одри из задумчивости.
— Я спросила, не хочешь ли ты взглянуть на животных перед отъездом.
— О да, конечно!
Грустно усмехнувшись, поскольку ей уже не терпелось уехать, Одри прошла к клеткам, стоявшим вдоль стены хирургического кабинета. Все звери выглядели здоровыми и довольными, кроме одного лисенка.
— Похоже, он не жилец, — печально сказала Одри.
— Да. Будет милосерднее усыпить его.
— Да. — Глядя на облезлое маленькое животное глазами, полными тоски и боли, Одри закусила губу и кивнула. Ее здесь не желали, считали лишней, а она хотела быть нужной и нуждалась в любви. В любви Витторио.
— Мой фургон все еще стоит возле сарая?
— Да. Мы не знали, куда его перевезти.
— Ничего страшного. Пожалуй, я зайду туда, заберу свои вещи, а перед отъездом отдам вам ключи. Если вы с Полом продадите фургон…
— Да, конечно. Я тебя ужасно люблю, Одри, — вдруг выпалила Кэтрин. — Но…
— Знаю. — Она действительно знала это. Одри порывисто обняла подругу, пожелала ей счастья, поблагодарила за все, что та для нее сделала, и заторопилась прочь.
— Одри… — окликнула Кэтрин. — Ты будешь звонить? Мне бы хотелось знать, как сложатся твои дела. Я не собиралась… Я просто…
— Я понимаю. Надеюсь, у вас с Полом все будет хорошо.
— Обязательно.
— Да. Я тоже так думаю.
— Может быть, отвезти тебя к фургону?
— Нет, тут недалеко. Прогулка пойдет мне на пользу.
Как странно, думала Одри по дороге, она прожила здесь большую часть жизни, но сейчас все казалось ей незнакомым и чужим. И сама она была здесь чужой. Прошлое, которому больше не стать настоящим. Она никогда раньше не замечала, как зелена Англия; это казалось само собой разумеющимся…
Прошел день, другой, третий, миновала неделя, Одри все больше и больше тосковала по Италии, тосковала по теплу, смеху, экспансивным жестам и энергичности итальянцев. Оказывается, сама того не сознавая, она сильно изменилась. Стала другим человеком.