И они оба рассмеялись. Все эти слова были для них дороже выигрыша в миллион долларов! О Боже, как хорошо все получилось! Теперь ей не нужно будет пользоваться хитростью, которую она придумала, чтобы остаться с ним. Теперь она могла просто сказать ему:
— Я давно хотела поехать в Лос-Анджелес с тобой. Ты, наверное, подозревал об этом? Мне нужно завершить там свое образование… вообще-то, конечно, я хотела это сделать прежде всего для того, чтобы быть поближе к тебе.
Взяв очищенную рыбу, он положил тушку на фольгу, приправил ее, а затем аккуратно завернул. Засунув рыбу в духовку, Джон вымыл руки, вытер их, затем обернулся к Кенде.
— Ты слышал меня? — спросила она, улыбаясь, — я уже давно решила никогда не расставаться с тобой.
— Да, слышал, — отрывисто сказал он, — но сомневаюсь, чтобы задуманное тобой осуществилось.
— Почему? — удивилась она. — Мне обязательно нужно завершить образование, разве я не права? — Она почувствовала, как учащенно забилось ее сердце, как от какого-то необъяснимого беспокойства защемило в груди.
Джон расслабился и улыбнулся.
— Мы что, в ночь перед свадьбой будем говорить об учебе? Дорогая, об этом мы подумаем позже. Ты будешь моей, Кенда! Я и позабочусь о тебе, и не забивай свою прекрасную головку этими ненужными мыслями. — Он потянулся за ее рукой, их взгляды встретились и задержались на мгновение. — Давай сейчас просто ждать рассвета!
— Я с нетерпением его жду… — промурлыкала Кенда, нежно сжав его руку. — Пусть это будет самый прекрасный рассвет в нашей жизни.
Джон потянулся в карман за сигаретой.
— Почему бы тебе не поспать хотя бы недолго? Я и сам собираюсь вскоре прилечь.
Через минуту Кенда была уже в каюте. Она сидела, обняв колени руками, и через иллюминатор смотрела на небо, которое было все в россыпях ярких тропических созвездий, и на луну, бросающую серебристые блики на воду… Она ждала первого проблеска зари. И когда наконец горизонт зарделся, она произнесла про себя молитву.
11
Это было прекрасное утро — с рассветом, о котором можно было только мечтать и воспоминания о котором сохранятся в самых сокровенных уголках сердца на всю жизнь. Кенда раздумывала, что бы ей надеть. Она слышала, как Джон роется в своих ящиках.
— Джон… — тихо спросила она, — ты хочешь, чтобы я надела платье?
— Нет. Оденься как тебе удобнее. Если мы нарядимся в лучшие костюмы, то можем изжариться еще до полудня.
Кенда улыбнулась. Надевая белые шорты и футболку, она вся трепетала в ожидании свадебной церемонии. Сунув ноги в сандалии, Кенда взяла голубую косынку и повязала ее вокруг головы: она оделась в свои любимые цвета.
— Джон! — крикнула она. — Мне нужна какая-нибудь фамильная драгоценность!
— Ты ставишь меня в затруднительное положение… Это подойдет? — засмеялся он и секундой позже протянул ей золотую цепочку. — Вот. Это настоящая реликвия: мама подарила мне ее, когда я окончил колледж. Хочешь, помогу надеть?
— Нет, я сама справлюсь, — Кенда взяла у него цепочку, надела на шею и застегнула. — Как твоя семья отнесется к этому? — спросила она через несколько секунд.
— Семья скажет, что наконец-то я сделал хоть что-то умное, — он снова рассмеялся. — Ты им непременно понравишься! — Он помолчал. — Я пойду на палубу. Встретимся через несколько минут.
Спустя короткое время она поднялась на палубу и подошла к Джону. Кенда улыбалась, и ее белоснежные зубы сверкали, контрастируя с пухлыми яркими губками, а щеки румянились от возбуждения.
На Джоне были чистые отглаженные шорты цвета хаки и белая рубашка с короткими рукавами. — Вокруг его головы была повязана неизменная бандана.
— Доброе утро, — просто сказал он, склоняясь, чтобы поцеловать ее, — я люблю тебя.
— Я тоже… — прошептала она в ответ.
Они ощутили легкий порыв ветерка, когда повернули головы на восток, где солнце медленно всходило над тихой голубой гладью вод, заливая золотистым свечением линию горизонта. Его рука протянулась и крепко сжала ее руку. В правой руке он держал видавшую виды Библию.
— Начнем? — шепотом спросил Джон.
Кенда медленно кивнула.
Библию Джон держал так, чтобы Кенда могла возложить на нее руки. Он тихо произнес:
— Кенда, я люблю тебя. — Он приблизился к ней настолько, что она почувствовала на своем лице его дыхание, когда Джон произносил текст клятвы:
— Я хочу делать только добро тебе и в этом мире, и в том. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была совершенно счастлива, и, покидая этот бренный мир, мы оба могли бы сказать: "Да, наша жизнь была воистину золотым временем". — Он прокашлялся и охрипшим от волнения голосом продолжал: — Встретив тебя, я решил привести в порядок свою суматошную жизнь. Любовь к тебе придала новый смысл моему существованию. Наш союз зажег во мне пламя надежды на будущее. Я люблю тебя. Ты нужна мне. Я хочу быть с тобой каждый день моей жизни. — Он глубоко вздохнул. — Мой единственный свидетель — Бог, и я торжественно передаю в твои руки свое любящее сердце. — Джон замолчал, и в его глазах светилась только любовь.
Кенда очаровательно улыбалась ему и, не снимая рук с Библии, обдумывала свою речь. Ей казалось, что она летит в заоблачной небесной сини. Слезы радости душили ее, но она быстро справилась с ними: сегодня не будет слез. И она полушепотом произнесла свою клятву:
— Однажды Бог взглянул на Землю и увидел меня — одинокую печальную девушку, покинутую на всеми забытом райском острове. Он пожалел меня, поэтому перевернул весь свет, выбирая того, кто нашел бы меня, — чтобы узнала я настоящую жизнь. Он послал мне тебя, Джон. — Ее лицо светилось от счастья, когда она сделала паузу, чтобы передохнуть. — Я не стану отрицать, что полюбила тебя с первого взгляда. Я не могла иначе, потому что разглядела смелость и честность в твоих глазах, увидела в них грусть… Я впервые в жизни испытала блаженство в твоих объятиях. Сегодня — наш день! Этот рассвет наш, и нет никого на Земле, кто мог бы омрачить счастье этого мгновения. Я люблю тебя, Джон Тэйлор. Пусть клятва, которую мы сегодня дали друг другу, останется навеки в наших сердцах, мы не должны никогда забыть ее. Пусть любовь, которую мы испытываем друг к другу, будет всегда с нами — и ныне, и присно, и во веки веков. Пусть Бог на небесах улыбнется нам и скажет: «Я сделал одно из лучших своих дел, когда послал Джона Тэйлора и его "Бьюти" к этому затерянному островному раю в Тихом океане, потому что та девушка, о которой забыли все на Земле, просто ждала настоящей любви». — Кенда поцеловала его в щеку. — Я предаю тебе себя и свою любовь вместе с этой клятвой перед Богом, нашим единственным свидетелем. — Кенда снова поцеловала Джона в щеку, отступила на шаг и улыбнулась. В ее золотистых волосах отражался отблеск рассвета, а глаза сияли как голубая вода океана в лучах восходящего солнца.
Его взгляд был преисполнен нежности — глубокой, как морская пучина. Когда Джон притянул Кенду к себе, его губы нежно прикоснулись к ее устам, и он шепнул ей:
— Здравствуй, Кенда Ван-Тэйлор. Я люблю тебя.
Она ощутила тепло его рук у себя на талии, а он пристально смотрел в ее бездонные глаза.
— Как ты думаешь, не пора ли нам отпраздновать это событие?
Она рассмеялась, и ее зубы снова засверкали белизной снега при ярком солнечном свете.
— О, я готова, но мы ведь не собираемся целый день есть рыбу, правда?
— Нет, сегодня мы не ограничимся рыбой. Давай поднимем первый тост за нашу свадьбу. — Он снова поцеловал ее.
— Каким образом? — прошептала Кенда, явно не желая покидать его объятий.
Джон отпустил ее, заспешил вниз, в каюту, и минутой позже появился с бутылкой и шторой, разделявшей их каюту.
— Иди, помоги мне.
Кенда подбежала и взяла бутылку у него из рук. Удивленно посмотрела на нее.
— Где ты взял это? — спросила она, рассматривая этикетку: — Шампанское!
Джон свертывал уже никому не нужную штору и весело провозгласил: