– Это не любовь.
Харуюки и Черноснежка запротестовали хором, хотя с разными интонациями. Такуму рассмеялся и поправил пальцем дужку очков.
– Вы в рекреации каждый день смотрите друг на друга и светитесь розовой аурой. Я этот слух даже в классе слышал. Ладно, проехали… Я перестал уже торопиться. Я постепенно верну то, что задолжал.
– …Ясно, – кивнул Харуюки с серьезным лицом.
Всего две недели назад, в начале третьего семестра, Такуму перевелся в среднюю школу Умесато из школы в Синдзюку, куда ходил семь лет.
Его предыдущая школа включала все ступени, от начальной до старшей. Когда Харуюки вспомнил, как усердно занимался маленький Такуму, чтобы туда поступить, он попытался отговорить его, сказав, что это такая трата сил и возможностей. Однако Такуму оставался непреклонен.
Хотя Синдзюку – территория Синего легиона, решение Такуму было вызвано не этой пассивной причиной. Такуму не мог вынести своих преступлений – взлома нейролинкера своей девушки Тиюри (в нарушение законов ускоренного мира) и охоты на Черноснежку. В качестве покаяния он решил посвятить себя служению ее делу.
В общем, он решил быть рядом с Тиюри. И защищать территорию «Нега Небьюлас» до самой смерти.
Можно взглянуть и с другой стороны: то, что Такуму с этой зимы стал носить очки, – возможно, тоже часть этого его решения. По крайней мере так казалось Харуюки.
В 2047 году очки уже не носили, чтобы лучше видеть, – они стали просто модным аксессуаром. Потому что нейролинкеры, которыми пользовались многие, служили мощным усилителем зрения.
Однако синие очки Такуму были не аксессуаром. В них были настоящие линзы. Потому что Такуму, заполучивший близорукость от занятий с бумажными источниками и дисплеями терминалов, перестал пользоваться нейролинкером для коррекции зрения.
Даже нейролинкер неспособен исправить что-то в живых зрительных рецепторах. Вместо этого расплывчатая картина с сетчатки близорукого глаза сопоставляется с изображением со встроенной камеры нейролинкера и корректируется в реальном времени. То есть у людей, использующих нейролинкер как замену очков, то, что они видят, – наполовину виртуальное изображение, созданное процессором нейролинкера.
Такуму отказался от этой функции, предпочтя видеть реальный мир своими собственными глазами. Реальную Тиюри, реального Харуюки и реального себя.
Рано или поздно чувства Такуму достигнут Тиюри, которая по-прежнему держалась скованно. Да и самому Харуюки тоже следует излить чувства.
Так он хотел сказать, однако же это было очень трудно. И Такуму тоже иногда был очень задумчив.
Точно – вот сейчас его глаза были похожи на глаза Черноснежки во время недавнего разговора о предыдущем Красном короле.
Харуюки отбросил ненужные мысли и, сев рядом с Черноснежкой, открыл свой обед.
Он ел сэндвич с котлетой и объяснял ситуацию Такуму, который стоял напротив него, прислонившись к забору из проволочной сетки.
Выслушав все с квадратными глазами, Такуму затем произнес лишь короткое «хмм».
– …Ну, что думаешь, Таку?
– Хмм, чтобы угадать, что Красный король собирается сказать командиру, у меня недостаточно данных. Но я могу представить, что было бы, если бы ей удалось тебя дурачить все три дня.
– Э!
– Хо-хоо.
Глядя на среагировавших одновременно Харуюки и Черноснежку, Такуму сверкнул линзами очков и продолжил:
– С учетом характера Хару – он бы здорово привязался к этой «сестренке», с которой прожил целых три дня. Тогда, если бы «сестренка» сказала: «Знаешь, я на самом деле Бёрст-линкер. Но с самого детства большую часть моих очков, которые я с таким трудом зарабатывала, силой отбирал семпай в легионе. Умоляю тебя, братик, приди в мой легион и защити меня!» – что было бы?
– Нет, нет, ну это ни в какие ворота! – протестующе воскликнула Черноснежка. – Никто не попадется в такую примитивную ловушку. Наоборот, любой сразу поймет, что так он очень легко лишится всех очков. Даже Харуюки-кун никогда не зайдет так далеко…
В этот момент ее взгляд упал на Харуюки.
– Так… далеко… – и она потеряла дар речи. Потому что заметила, что глаза Харуюки уже увлажнились от сострадания.
– …Т-ты… ну ты дурак!
– Н-но… ее обижают, это же так жалко…
Тут Черноснежка вытянула левую руку, защипнула щеку Харуюки и потянула.
– Што, што ты делаеш?
– Послушай-ка. Позволь мне вот что сказать, – тихо произнесла Черноснежка, глядя на него горящими глазами. – На время сменить легион, помочь «сестренке» и вернуться – такое просто невозможно.
– Э? пошему?
Глава легиона «Нега Небьюлас» ответила устрашающим голосом, выпустив щеку Харуюки: