Третье чудо подряд. Впрочем, это на «чудо» не очень-то тянуло. Перед выходными мать Харуюки в половине случаев возвращалась домой уже за полночь, а в половине вовсе не возвращалась. Однако для Харуюки главным чудом было то, в какой момент пришло это сообщение. Он закрыл окно и выдавил через непослушное горло:
– Эээээ-это… Ме, меня это совершенно не зат-т-т-труднит. То есть, ээээ, ну…
Харуюки отчаянно пытался придумать, как сказать Черноснежке о мэйле матери, чтобы это не прозвучало как предложение, но тут девушка сама взяла быка за рога:
– Нет, скоро ведь придет твоя мать, и я вам буду мешать. Так что я все-таки пойду…
Едва Харуюки это услышал, несколько предохранительных клапанов в его мозгу разом лопнули, и слова выскочили изо рта сами собой:
– Не, н-н-не беспокойся! Потому что мать сегодня не в-в-вернется!
В его мозгу тут же проскочила мысль: «О нет, это было слишком прямолинейно, это все равно что я прямо ей сказал, что хочу, чтобы она осталась у меня и переждала дождь», – и он ударился в еще большую панику, но –
Даже когда Черноснежка услышала эти слова, она лишь чуть вздрогнула. Потом развернулась на пол-оборота и, глядя на Харуюки искоса, прошептала:
– …Ясно. Тогда – еще раз прошу прощения за вторжение. Я воспользуюсь твоим предложением.
– Ни-ни-ни-ни-ничего, все в п-п-п-порядке!
Лихорадочно кивая, Харуюки мысленно возблагодарил мать с ее воспитательной политикой суперневмешательства. А затем принялся молиться, чтобы грозовые тучи над головой задержались еще, пусть хоть на лишнюю секунду. Если возможно, хорошо бы на часок, ну хотя бы на полчаса…
Тем временем Черноснежка снова зашагала к двери и чуть быстрее обычного проговорила:
– Если подумать, мы же завтра все равно здесь встречаемся, если я сейчас уйду, это будет просто трата времени.
– Д-да, ага. Это правда было бы жутко неэффективно…
…Э?
Нет смысла уходить, потому что все равно она придет завтра? Стоп, что она имела в виду?
Харуюки застыл как истукан в неудобной позе; а Черноснежка положила сумку на стул и –
– Я тогда прогуляюсь до магазина внизу.
Оставив эти слова, она покинула квартиру.
Дальше, по идее, Харуюки должен был приготовить на ужин лучшую пиццу «Маргарита», которая была у него в морозилке, сделать еще одну чашку кофе и смотреть ночные новости, сидя на диване; но воспоминаний о том, как он все это делал, у него почти не осталось.
Придя в себя, Харуюки обнаружил, что сидит в гостиной один.
Однако, по-видимому, все произошедшее ему не почудилось – из ванной, расположенной через коридор, доносилось слабое гудение фена.
Синапсы в его мозгу, скучавшие последние два часа, наконец-то врубили первую передачу, и мысли Харуюки задвигались, начиная с того самого места, где оборвались.
«Если я сейчас уйду, это будет просто трата времени». Следует ли это понимать так, что она не собирается возвращаться домой до завтрашней гонки? Тогда, значит, это неизбежно приводит к тому, что Черноснежка останется здесь на ночь? Иными словами, она «остается с ночевкой»? Такая ситуация вообще допустима с точки зрения закона и этики, хоть они и всего лишь ученики средней школы? Но по-другому ведь ее слова не интерпретируешь, правда?
…Нет, не смей трястись! Даже в таком положении ты должен сохранять спокойствие! В конце концов, это не первый раз, она уже оставалась с ночевкой, и никаких таких чувств тогда не было; да, но тогда здесь была еще Нико, более того, они спали в гостиной после марафона с древними играми…
– Спасибо, что позволил воспользоваться ванной.
Дверь гостиной внезапно открылась, заставив Харуюки подпрыгнуть на месте и повернуть голову на источник голоса с такой быстротой, что он чуть шею себе не сломал.
Черноснежка была в простой тускло-серой пижаме. Видимо, она ее купила в магазине на первом этаже дома. Растирая полотенцем волосы за затылком, она с легкой улыбкой продолжила:
– Почему-то у меня становится все больше и больше пижам.
– А-ага… ну, тогда тебе лучше просто оставить здесь одну.
Это Харуюки сказал на автомате, и только потом до него дошло, что именно он сказал.
– Не, я, я, я, я вовсе не это имел в виду, я в-в-в-вовсе не хотел сказать, что хочу, чтобы ты еще осталась на ночь из-за грозы, не-не-нет, я не имею в виду, что мне это не нравится или типа того, просто, это, нууу…
Харуюки беспорядочно махал руками и тряс головой. Черноснежка широко (хотя и немного смущенно) улыбнулась и спасла его:
– Может, тоже примешь ванну, пока вода не остыла?