– Да! Точно!
Слетев с дивана, Харуюки на полной скорости сбежал из гостиной.
Приняв ванну (хотя из-за пара в воздухе, оставшегося после купания Черноснежки, его опять охватило замешательство), он вместо пижамы надел тренировочный костюм и начал тщательно раздумывать, какой из нескольких имеющихся вариантов действий выбрать.
Ответ, к которому он в конечном итоге пришел, был –
– Эмм, семпай, пожалуйста, заночуй в комнате моей матери! Дверь в самом конце коридора! Ну и, т-т-тогда, спокойной ночи!
Промямлив это от входа в гостиную, он тут же закрылся в своей комнате и спрятался под одеяло с головой – что, если подумать, было малость… да нет, совершенно постыдно с его стороны.
Он смутно догадывался, что Черноснежка решила остаться на ночь, потому что хотела о чем-то поговорить. Однако Харуюки не верил, что сможет сохранить спокойствие, сидя лицом к лицу с Черноснежкой-в-пижаме. Его мозг и так уже перегрелся – скорее всего, он будет нести околесицу, говорить про сто бессмысленных вещей, вместо того чтобы просто молчать. Мало того – ничего странного не будет, если он сразу же вырубится от гипервентиляции, дегидратации и аритмии.
Если все должно так закончиться, то уж лучше он вместо этого спрячется в своей комнате и спрячет голову под одеяло. По крайней мере тогда у него не останутся на всю жизнь воспоминания, от которых он впоследствии будет орать «уааа!» или «гяааа!».
Впервые за долгое время врубив режим затворника, изо всех сил втопив педаль заднего хода, Харуюки продолжал лежать скрючившись в постели и скрипеть зубами от презрения к себе. А я еще думал, что стал сильнее. Всего лишь мое воображение.
Вот почему минут десять спустя, когда он услышал легкий стук в дверь и слова «Можно немного поговорить с тобой?», он был безумно удивлен, что не стал притворяться спящим.
Вместо этого Харуюки сел на кровати и, сделав глубокий вдох, прогнал изнутри себя слабость, после чего хрипло, но отчетливо произнес:
– Заходи.
Черноснежка открыла дверь и беззвучно вошла. Почему-то в руках она держала одну из больших подушек с дивана в гостиной. Окинув комнату взглядом, она быстро подошла к кровати Харуюки и села на краешек спиной к нему.
– Я думала, ты скажешь «нет», – тихо сказала Черноснежка. Харуюки так же тихо ответил:
– …Я тоже так думал.
– Почему ты передумал?
– Хмм… это…
Харуюки был на удивление спокоен. Наоборот, в этой невероятной ситуации он ощущал прилив какой-то безмятежности. Возможно, от облегчения, что он в последнюю секунду не совершил ужасную ошибку.
– …Потому что я уверен, что ты хочешь поговорить о чем-то очень важном, семпай.
– Да, и ты, после того как это заметил, решил быстренько удрать и заснуть?
Увидев, как ее хрупкая спина вздрогнула и застыла, Харуюки заскреб рукой в затылке и извинился.
– П-прости.
– …Ладно, я тебя прощаю, раз уж ты все-таки пустил меня к себе в комнату.
Напряжение ушло из плеч Черноснежки, и она, чуть развернувшись, взглянула на сидящего в середине кровати Харуюки. Лицо ее было ласковым, но, как он и ожидал, тень печали, прятавшаяся в этом лице все последнее время, никуда не делась.
Черноснежка подняла руку и погладила тонкими пальцами лаково-черный нейролинкер у себя на шее. И одновременно тихо прошептала:
– «Те, у кого не остается очков и кто теряет "Брэйн Бёрст", вместе с тем теряют и все воспоминания о нем».
У Харуюки перехватило дыхание. Черноснежка говорила о системе сохранения «Brain Burst» в тайне, в существовании которой и она, и Харуюки убедились без малого два месяца назад. Для проигравших это было спасение, но в то же время и высшая форма наказания.
Опустив голову, Черноснежка улыбнулась; ее улыбка таила в себе смесь самых разных чувств.
– Это раньше были только слухи, но, когда я увидела, что это правило есть на самом деле и никаких сомнений просто не могло оставаться, мне стало очень страшно. Потому что если кто-то из других королей хоть раз меня одолеет, в тот самый момент я полностью забуду, кто я есть. Но, Харуюки-кун. В то же самое время мне… стало легче на душе…
Харуюки пришел в замешательство – смысла этих слов он не понял. Черноснежка с еще большей силой сжала подушку у себя на коленях и продолжила, опустив голову:
– …Два с половиной года назад во время встречи королей я внезапно атаковала одного из них и навсегда изгнала его из Ускоренного мира. С тех самых пор я в самой-самой глубине души боялась. Я думала, что он… тот мальчик, который был когда-то Красным королем первого поколения, Ред Райдером, живет где-то в Токио и ненавидит меня.