Сергеич зевал в три горла, что-то смотрел на iPadе и чёркал в ежедневнике. На то он и шеф, чтобы делать три дела сразу. У Димы такое удавалось только в туалете.
— Отдохнул? — бодро спросил шеф.
— Типа того.
— Ну и молодец!
Вот и поговорили.
— Спасибо! — промямлил Дима, уже ретируясь. — За…
Но шеф уже с кем-то громко разговаривал по телефону:
— Алё! Алё, Копатыч? Дароф, лысый хрен. Ну чё, как там оно воно ничего?
Махнул только Диме, мол, давай, всё нормально, позже поговорим, а сейчас не мешай. И ладненько!
А сейчас — кофе и сигареты! В смысле, он же обещал Ирочке кофе? Вот и принесёт. Лишний раз намиловаться тайной страстью — это завсегда приятно!
Кофейный аппарат стоял чуть ли не у входной двери в их фирму, а отдел Ирочки — в самом конце коридора. То есть до двери — метров тридцать. И к аппарату, мерно чеканя шаг, неотвратимо приближалась Нонна Оттошминальдовна, бывшая парторг этого вот завода, а нынче — рядовая бухгалтерша в их фирме. Лом-баба, как её окрестили на фирме. Вечноголубой парик, словно у старой Мальвины и монструозные очки в роговой оправе. Никогда не улыбается. Зато смотрит так, что тело само пытается встать по стойке смирно. Шеф её иногда на переговоры берёт. Её потенциальные заказчики боятся, при ней не решаются спрашивать про скидки и не пытаются юлить. Кролики перед удавом.
Был у неё с кофейным аппаратом конкретный бзик: она обязательно прочитывала все названия предлагаемых напитков, щуря глаза и шевеля губами. Хотя названия эти не менялись годами. Но всё равно, раз за разом — долго, придирчиво выбирает, что сегодня с утра выпить. И всегда тыкает морщинистым пальцем в «горячий шоколад». Без исключений. С максимумом сахара. Минут пять толчётся у аппарата — и всегда берёт одно и то же.
«Так что, дабы не терять попусту время (ведь там Ирочка ждёт кофе!), делаем раз», — Дима свершил один из необдуманнейших поступков: он обогнал Лом-бабу и успел втиснуться между ней и аппаратом. Чем неминуемо навлёк на себя все кары небесные и бывшепартийные.
— Драсть, Нон-н-на Оттомнэмнэмнэльдовна, — неожиданно заикаясь и привычно комкая непроизносимое отчество Лом-бабы, Дима жалко улыбнулся. — Я б-быстро-пребыстро. Просто т-там…
Если бы презрение имело массу, сейчас перед Димой быстро росла бы куча этого самого презрения. Нонна молчала, но так красноречиво, что мама не горюй! Дима стушевался, засуетился, еле вставил с пятой попытки купюру в купюроприёмник, чуть не промахнулся с выбором напитка, едва не взвыл, как долго это всё готовилось. Но вот хрюкнуло, крякнуло, булькнуло — и Дима достаёт картонный стаканчик. Рассыпаясь в невнятных благодарностях, он поспешил прочь, стараясь оказаться от аппарата и Лом-бабы как можно быстрее и как можно дальше.
Посекундно обжигаясь волнующимся от быстрой ходьбы кофе, Дима чуть ли не пробежал половину коридора. Но вот уже она далеко, а ОНА — близко. Значит, пора утихомирить своё рвение. Во как разогнался: все пальцы пообжигал.
«Тише, тише, — говорил себе Дима. — Вот так».
У двери в отдел менеджеров Дима приостановился, чтобы спокойно её открыть, но тут случилось непредвиденное. Кофе в стаканчике вдруг весь устремился вперёд, размазался по стенке картонного стаканчика, а где-то треть обжигающего напитка выплеснулось наружу. Дима зашипел от боли, едва успел поставить стаканчик с остатками кофе на пол, а так уронил бы — и замахал рукой. Больно-то как! Кипяток же! Он выругался бы, если бы был в коридоре один. А то вон Нонна даром что пенсионного возраста: на ушном всегда. Вот и сейчас укоризненно обернулась на чертыхающегося айтишника, нахмурилась.
«Ох как неудобно вышло!» — Дима смотрел на чёрное пятно кофе у двери. Уборщицу звать не хотелось, а эта грымза у кофейного аппарата обязательно потом разнесёт по всей фирме, какой Дима неряха. Это действительно напрягало. И айтишник решил быстро замести «следы преступления». Чуть ли не на цыпочках он прокрался в свою каморку, подхватил рулон бумажных полотенец, который всегда у него лежал в верхнем ящике стола… ну, вы понимаете, зачем… и так же быстро, крадучись, вернулся на место конфуза. Нонна, кажись, вообще его телодвижений не заметила: всё так же стояла, чуть склонив голову, всё так же щурилась на список кофе. Дима мигом вытер пятно и вновь ретировался к себе. Не выбрасывать же использованные полотенца в урну у кофейного аппарата?! Уже через несколько секунд он вновь выкатился в коридор и обречённо встал в очередь за Оттомнэмнэльдовной. Сократил, называется, время. Правильно говорят: поспешишь — людей насмешишь.