Он увидел странную картину.
Девчонки застыли в необычных позах. Вот одна что-то говорит по телефону, но изо рта её вылетают не слова, а долгий протяжный «О-о-о-о», хриплый, низкий, прерывистый. А вот вторая наклонилась за упавшей ручкой. Нет, не упавшей — падающей. Ручка медленно опускалась к полу, так медленно, словно показывали замедленную съёмку. А вот и Ирэн, да, да, уже не Ирочка, а Ирэн — улыбается в монитор и жмёт на клавишу. Жмёт одним пальцем, долго.
Они что, играют в «Море волнуется раз» и сейчас как раз застыли? Или всё же здесь спрятаны камеры — и снимают его ошарашенное лицо, которое покажут в очередном дебильном розыгрыше? Или что? Шутники, иху мать!
Куда-то враз улетучился его гнев, а на его место пришла усталость и обида. Он решил, что всё, что сегодня тут происходило, задумывалось только для этого момента — момента насмешки над ним. «Ну и смейтесь! Ну и ухохатывайтесь! А я!..» — и зашевелилась гаденькая мысль. Отомстить. О да, и он даже знал, как.
Плюнув в сердцах, он вышел вон, ожидая каждую секунду услышать дружный смех. Или надрывный голос ведущего ток-шоу по розыгрышам. Попытался затворить за собой дверь, но тут уж почему-то совсем не получалось, какое-то большое давление ощущалось, и Дима тоже его ощутил. Словно его омывали гибкие струи воздуха. Струи, кинувшиеся в отдел менеджмента. Откуда вообще они взялись в коридоре?
Грустный, но решительный, Дима побрёл в серверную. А перед самой дверью услышал гулкое «гуп», долетевшее оттуда, откуда он только что пришёл — и дружные женские взвизги. Кинул взгляд назад, заметил, как в открытую настежь дверь в коридор вырываются ворохи бумаг, словно в отделе гулял сильнейший сквозняк.
— Кто ветер запустил? Держи, держи! — донеслось оттуда. Да недосуг было дальше смотреть, что там происходит. Видать, поломал им ветер шутку. Или она продолжается?
Тяжело сел на кресло, посидел так с минуту, стараясь собраться с мыслями и не обращать внимания на суету в коридоре, потом встрепенулся — и решительно защёлкал мышкой, зацокал на клавиатуре. Через несколько минут злорадно осклабился. Всё. Запрещены на их фирме социальные сети. Всем. Без исключения.
Приготовился ждать. И не зря. Уже через три минуты возле его двери послышались быстрые шаги, и Дима знал, чьи они. В дверь сначала робко постучали. Потом более решительно. Айтишник разрывался. Хотелось открыть дверь — и высказать всё, что он думает об Ирочке прямо ей в лицо. И в то же время обида и трусость не давали ему это сделать. А уж после брошенного в сердцах рассерженной обманщицей — она-то думала, что его в серверной нет — «Ну где шляется эта жиропа, когда он нужен?!», Дима вконец обиделся. Всё. Разрыв. Решительный и окончательный. Рассерженная фурия пару раз бухнула в дверь уже основательно, наверное, ногой — и ушла, бормоча про себя проклятия.
Дима принялся вовсю жалеть себя, как это делают все мальчики и девочки, парни и девушки. Причём привычное для 12-17-ти летних оболтусов «Вот умру, придут просить что-то — а меня нет, и они огорчатся, и будут плакать» у него, 22-летнего, превалировало над остальным. Услышал бы кто его мысли, всплеснул бы руками — и оборжал. Но Диме вот сейчас это было привычней и нужней, чем всё остальное. Не умел он ещё ненавидеть, да и жизнь над ним ещё не очень издевалась, чтобы выточить из него циничного — что обычно для нашего времени — прагматика.
Минут через пять «жалетельные мысли» (Дима под них прослушивал французский шансон середины прошлого века) прервались стуком в интранет-чат от шефа. Туда постоянно слала сначала заискивающие, а потом и гневные отповеди Ирочка, потом подключились её соседки. Дима не реагировал и не открывал чат, зная, что то, что он может там прочитать, его не обрадует. Но шеф — это святое.
— Да, Сергеич?
— Тут ко мне «Главная Эс» забегала (так между собой они называли Ирочку. «Эс» — это и сокращённое от «сука» и намёк на английское «ass», что указывало на самую привлекательную часть тела агрессивной менеджерши), говорит, тебя на работе нет, когда ты так нужен.
— Ну, как видишь, она ошибается.
— Что, снова заперся в серверной?
— Угу.
— Так достала?
— Не то слово. Да и вообще. Ты бы проверил её работоспособность. А то, может, совсем на работе не работает?
— Ничего себе. А ну-ка, скажи, какой у меня ник в известно где.
— Тю. Андариэль.
— Хм. Что, совсем поругались? — то, что Дима по Ирочке сохнет, и что это совсем не взаимно, на фирме знали все.
— И тумбочка между кроватями.
— Понятно… Так говоришь, проверить историю её браузеров?