— А… чему ты радуешься, Дерек? — с подозрением посмотрел на него Никифоров.
— Не тому, что вы разваливаетесь, — правильно понял его вопрос Дерек, — и не тому, что мы несём убытки. Это всё относительно. Я радуюсь всего лишь тому, что оказался хорошим пророком. Я зачитал на симпозиуме статью, которую опубликовал в одной английской газете два года назад, когда только началась эта возня с совместными предприятиями.
— Что же это за статья?
— Статья? Ну… Название, если перевести с английского, звучит примерно так: «Советский Союз — территория, лежащая по ту сторону бизнеса».
— По ту? — удивился Никифоров. — По какую это по ту?
— А по ту, — ответил Дерек, — по какую никакой бизнес невозможен.
— А что же тогда возможно?
— А только грабёж и воровство. Советский Союз — территория, лежащая по сторону грабежа и воровства. Я правильно выразился по-русски?
— Не совсем, — сказал Никифоров, — но смысл ясен.
Он чувствовал, что Дерек втягивает его в очередной бессмысленный разговор, цель которого унижение и поношение несчастной России, а заодно и Никифорова как русского. Какой-то он был интеллектуальный извращенец, этот Дерек. Мало того, что зарабатывал здесь большие деньги, так ему ещё непременно надо было унижать и поносить Россию, и ладно бы перед немцами на неведомом гамбургском симпозиуме, так в России же, перед русским Никифоровым!
Никифорову бы уйти, послать Дерека куда подальше, но он обречённо стоял, так как тайно, в глубине души под слоем искреннего несогласия, негодования жило в нём безоговорочное, полнейшее согласие со всем, что говорил Дерек. Никифоров мог бы бесконечно развить, дополнить, подкрепить неисчислимыми примерами каждую его мысль. Дерек всё-таки постигал Россию умозрительно. Никифорову не надо было ничего постигать. Он всё знал от рождения. Он подумал, что сам, даже в большей степени, чем Дерек, интеллектуальный извращенец. Дерек зарабатывал деньги и ненавидел страну, где зарабатывал деньги. Но это была для него чужая страна. Никифоров, не считая сегодняшнего чемодана, никаких денег не зарабатывал. Страну же, не чужую, в отличие от Дерека, а свою! ненавидел и страдал от того, что ненавидит. Это было чудовищно: ненавидеть родную страну, но как заставить себя полюбить кнут, тебя же хлещущий, цепь, тебя же сковывающую?
— Допустим, Дерек, — спокойно продолжил он мучительный и странно желанный именно благодаря мучительству разговор. — Но зачем они тогда здесь, эти полторы тысячи совместных предприятий?
— А по глупости, — сказал Дерек, — им здесь ничего не светит, пока они не усвоят главного закона бизнеса в Советском Союзе, то есть бизнеса по ту сторону бизнеса.
— Надо думать, — усмехнулся Никифоров, — что этот закон открыл ты?
— Да. И горжусь этим, — сказал Дерек. — Закон произвёл настоящую сенсацию на симпозиуме. Он звучит примерно так: «Единственный путь добиться делового успеха в Советском Союзе — дать им возможность обворовать, ограбить себя в малом, чтобы не упустить свою возможность обворовать, ограбить их в большом!»
— Какое счастье, — вздохнул Никифоров, — что только сто тридцать девять совместных предприятий из полутора тысяч дают прибыль.