После горячего Сергей Петрович отставил рюмку в сторону, спросил:
- Батоно Малхаз, вы по-прежнему настаиваете на той цене? Хотите двести?
Гогунава с минуту выжидал, только после этого сказал:
- Да, батоно Серго, я хочу двести.
- Я согласен, - сказал Сергей Петрович. - Судя по копии, вещь этого стоит.
- Я хочу двести, но при некоторых условиях.
- Я слушаю, - откликнулся Сергей Петрович.
- Во-первых, сразу.
- О другом не может быть и речи. Конечно, все сразу. Деньги при мне.
- Во вторых, без неожиданностей.
Некоторое время Сергей Петрович будто к чему-то прислушивался. Отогнал появившуюся над столом муху, посмотрел на Гогунаву:
- Простите, я не понял.
- Я думаю, поняли. Цена, батоно Серго, бросовая. Вещь стоит раз в десять дороже. Вы это знаете. Поэтому за эту бросовую цену я имею право поберечь себе нервы. Условия обмена скажу я сам. И будем говорить без свидетелей, для меня это важно.
- Неужели Тенгиз мешает?
- Мешает.
Сергей Петрович посмотрел на напарника. Тенгиз прищурился, хихикнул:
- Так я, батоно Малхаз, и так собирался уйти. Мне ночевать негде, в гостинице места не дали. Пока найду, где перекемарить, пока что - вы сговоритесь. Я вам не нужен, батоно Серго?
- Не нужен.
Тенгиз встал:
- Утром тогда как? Где встретимся?
Лицо Сергея Петровича стало скучным:
- Это, дорогой батоно Тенгиз, от Малхаза Теймуразовича зависит. Разбуди меня пораньше.
- Хорошо, батоно Серго.
Тенгиз мягко, бочком обогнул столик, по-особому, чуть припадая на одну сторону, пошел по проходу, скрылся за портьерой.
Сергей Петрович налил в пустую до сих пор рюмку Гогунавы коньяк. Добавил в свою, приподнял:
- Батоно Малхаз, понимаю - вы за рулем. Но позвольте за успех дела.
- Ну что ж, раз за успех...
Глядя друг на друга, Гогунава и Сергей Петрович выпили коньяк до конца. Поставив свою рюмку, Сергей Петрович вздохнул:
- Честно говоря, сам люблю, когда нет посторонних.
Гогунава осторожно пощупал локтем пистолет. В горле першит, это нехорошо. Сказал:
- Первое условие: при обмене будем только мы вдвоем.
- Хорошо.
- Обмен между мной и вами произойдет завтра, перед батумским поездом, в шесть утра.
- Куда же я дену Тенгиза?
- Тенгиз должен пойти в другой конец поезда, в последний вагон. А мы подойдем к первому. Платить за проезд вы будете проводнику.
- Пожалуйста, если так надо.
- Надо, мне так спокойней. Это первое. Второе. Поезд стоит семнадцать минут. Вы договариваетесь с проводниками - Тенгиз у последнего вагона, вы у первого. За пятнадцать минут до отхода вы с деньгами подходите к автоматической камере хранения. Она здесь, сразу за рестораном. Утром там пусто, нас никто не увидит. У ячейки вы открываете чемодан, мы считаем деньги, чемодан кладем в ячейку, запираем, шифр видим оба. После этого идем к поезду. Вещь вы получите на перроне за пять минут до отхода поезда.
- Не понял. Обычно обмен производится сразу.
- Обычно да, но это случай особый. Я отдаю вещь дешево, за такую цену имею право зря не волноваться. Номер шифра вы будете знать. Если покажется, что вещь не та, в конце концов, можете пожертвовать поездом. Но обманывать мне вас не имеет смысла. То, что это не фуфель, вы увидите сразу. Поезд увозит вас с вещью, я остаюсь с деньгами.
- Серьезно вы все продумали. Но Витя должен был предупредить: мы играем честно.
- Верю, но я хочу без нервов, совсем без нервов. И потом, у меня ведь не горит.
- Хорошо, пусть будет по-вашему. Но раз уж мы оба согласились, хотелось бы посмотреть вещь. Вы обещали взять.
- Она при мне. - Гогунава осторожно сунул руку во внутренний карман куртки. - Хочу быть с вами откровенным: бомбардиров, как вы, я не захватил, но в случае чего готов пойти на крайние меры, возможности для этого у меня есть.
- Я вас понял.
- Тогда сядьте ближе.
Сергей Петрович придвинулся. Гогунава перевел руку с пистолетом, достал из внутреннего кармана мешочек. Прежде чем вынуть перстень, спросил:
- У вас есть каталог двенадцатого года?
- Не сам, пересъемка с каталога.
- Понятно. Все равно вам все будет ясно.
- Мне и так будет ясно. Я сравнивал копию с фотографией.
Гогунава положил на мешочек перстень. Сергей Петрович надолго застыл, разглядывая переливающийся световой игрой бриллиант. Наконец оторвал взгляд от камня:
- Прекрасная вещь!
Гогунава убрал перстень, сказал:
- Расходимся по одному. Сначала я. Вы не раньше, чем через двадцать минут. И учтите назавтра и напарника предупредите: у меня есть чем ответить. Хорошо?
- Опять вы, Малхаз Теймуразович! Уверяю вас: все будет по условиям договора.
- Замечательно. И все же выходите не раньше, чем через двадцать минут. Договорились?
- Договорились.
- До завтра.
- До завтра.
Пройдя через шумный зал, Гогунава вышел на привокзальную площадь. Здесь было полутемно и тихо. Гогунава остановился, вздохнул полной грудью. Самое главное было сделано: условия он изложил и клиент с этими условиями согласился. Ощутив вечернюю свежесть воздуха, двинулся к машине. Открыл дверцу, сел, включил мотор, прислушался к его спокойному шуму. Задача у него теперь одна: вовремя проснуться.
Развернув машину, не спеша поехал домой. У поворота в горы сбавил ход и включил дальние фары. Машина поползла по извилистой ленте, круто меняющей направление через каждые сорок - пятьдесят метров. Дорогу наверх Гогунава знал наизусть и уверенно вписывался в поворот за поворотом. Свет фар выхватывал из темноты то усыпанный камнями и ветками асфальт, то кусты и деревья у края обрыва, то редкие здесь дома, то неровную поверхность скал. У очередного разворота дорогу преградил толстый кривой сук, которого раньше не было. Гогунава резко затормозил. Вгляделся: никак не объедешь. Как ни хочется оставлять машину - придется выйти. Может быть, кто-то подложил нарочно? Тенгиз? Выключил мотор и фары, вгляделся в окружающую машину неясную мглу. Никого. Все спокойно. Скорее всего, сук надломился во время урагана и сейчас упал под собственной тяжестью. И все же надо принять меры предосторожности. Гогунава достал из внутреннего кармана куртки пистолет, вышел из машины. Подошел к преграде на дороге, прислушиваясь к каждому шороху. Огляделся. Нет, по-прежнему никого. Похоже, он пугает сам себя. Положив пистолет в наружный карман куртки, нагнулся, легко приподнял сук, потащил к краю обрыва.