Она практически падает в обморок, когда Деклан помогает мне надеть куртку, прежде чем вытащить волосы из под воротника.
Я чуть не падаю в недоумении, когда Деклан не торопится застегивать каждую пуговицу для меня. Запах его одеколона проникает в мои легкие, внедряясь в мою память. Странное искушение наклониться и еще раз вдохнуть аромат который поглощает меня.
Он так хорошо работает, убеждая всех вокруг, что ему не все равно, что даже я на секунду в это верю. Он отступает, и тепло его тела сменяется холодной реальностью.
Мне нравилось, что он заботился обо мне.
Должно быть, специи из курицы разрушили часть моей лобной доли, потому что мне это ни за что не понравится.
Верно?
— Значит, все было так плохо, как ты думал? — С тех пор как мы сели в его машину, мне требуется целых пять минут, чтобы собраться с духом и нарушить молчание.
— Еда была ужасной. — Я смотрю в окно, чтобы не показать ему свою улыбку.
— И что?
— И компания была не такая уж ужасная. Хотя я мог бы обойтись без засады возле ванной. — Я прикусываю щеку.
— Что бабушка сказала тебе наедине? — Она почти выскочила из-за стола, как только Деклан встал, чтобы воспользоваться туалетом.
— Она угрожала мне.
— Нет, — Я приглушаю смех рукой. — В подробностях. Что она сказала?
— Что именно является надлежащим ответом на то, что мне сказали, что из моего кишечника получится хороший зимний шарф?
— Она последнее время увлеклась мафией.
— Это объясняет, откуда она узнала про серную кислоту и различные способы, чтобы избавиться от трупа.
— Я пыталась предупредить тебя о моей семье. Они немного...
— Властные? — Я киваю.
— Они беспокоятся обо мне.
— У них есть на то веские причины.
— Почему?
— Ты совершенно неожиданно обручилась с человеком, который, как известно, не самый приятный человек в Чикаго.
— По крайней мере, ты не самый худший.
— Я уверен, что это действительно помогает им спать по ночам. — То, как он самоунижительно говорит о себе, меня огорчает.
— А великого Деклана Кейна волнует мнение моей семьи? — Он закатывает глаза.
— Нет. Не говори глупостей.
— Может быть, совсем чуть-чуть? — Я подношу два пальца к его лицу, оставляя небольшую щель.
Он отмахивается от моей руки.
— Меня давным-давно перестало волновать мнение людей обо мне.
Черт возьми, я хочу задать ему сотню вопросов после сегодняшнего вечера, начиная с того, что заставило его перестать заботиться о том, что о нем думают другие люди. Но задавая личные вопросы, я как будто даю ему невысказанное разрешение сделать то же самое со мной.
Я сдерживаю свой язык и молчу до конца поездки. Любопытство к Деклану только усложнит ситуацию, так что мне лучше держаться на расстоянии. Жить друг с другом — это одно, но делиться интимными подробностями друг о друге — это совершенно другое животное. Во всяком случае, он не хочет, чтобы я знала его лично. Он довольно ясно изложил свою позицию по этому вопросу, и было бы глупо думать, что этот брак был для него чем-то иным, кроме удобства.
Глава 10.
ДЕКЛАН
Если единственная причина, по которой мой дед заставил меня жениться, состояла в том, чтобы довести меня до грани безумия, он достиг своей цели. Я официально достиг своей критической точки, и Айрис потребовалось только спланировать репетиционный ужин, чтобы доставить меня туда. Ну, она сидит рядом со мной в облегающем белом платье и толпе людей, ожидающих лучшего стейка в Чикаго.
— Еще не поздно сказать Харрисону, чтобы он развернул машину. — Я делаю последнюю отчаянную попытку убедить Айрис отказаться от сегодняшнего ужина. Если бы это зависело от меня, мы бы поженились в здании суда и обошли бы все эти требования.
Она ковыряется в своем безупречном маникюре.
— Я тоже не хочу туда идти.
— Это твоя попытка заставить меня чувствовать себя лучше? — Вдумчивое, но бессмысленное усилие.
— Говорят, они любит компанию. — Она смеется, и этот звук притягивает меня к ней, как зов сирены. Мой взгляд падает на ее рот, когда я впитываю ее улыбку. Ее хорошее настроение улетучивается из-за приоткрытых губ, и я поднимаю глаза, чтобы посмотреть, что изменилось. Наши глаза встречаются, и я чувствую себя так, словно в грудь ударила молния. Должно быть, это перечеркивает и весь мой здравый смысл, потому что ничто другое не объясняет, почему я протягиваю руку и держу ее за руку.
Она втягивает воздух.
— Ты готов? — Всплеск энергии, который я почувствовал от нашего зрительного контакта, умер от ее замешательства. Я отпускаю ее руку, и она кладет свою на колени.
— Настолько, насколько можно быть готовым к такому событию.
— Просто помни, что через два дня тебе больше никогда не придется думать о том, чтобы устроить вечеринку.
— За сорок восемь часов многое может случиться.
— Струсил, что ли? — Ее глаза загораются.
— Обморожение началось около трех дней назад, но я сползу по проходу, если понадобится.
Она снова смеется, и меня накрывает еще одна волна тепла, которая пугает меня настолько, что я открываю дверцу машины и встречаю меньшее из двух зол. Все кажется лучше, чем анализировать странное чувство влечения, которое я испытываю к единственной женщине, которую никогда не смогу заполучить.
Будущая жена или нет, но Айрис — последний человек, к которому я когда-либо обращусь. Она неотъемлемая часть моего плана стать генеральным директором, и я отказываюсь терять своего самого ценного игрока из-за такой мимолетной вещи, как привлекательность. Из временной интрижки никогда не выйдет ничего хорошего, так что мне лучше побыть одному.
Мы с Айрис пробираемся через раунды бесполезных разговоров. В отличие от нашей помолвки, нас разлучают наши семьи. Есть причина, по которой я всегда тащил Айрис на любое мероприятие, которое меня заставляли посещать. Там, где она преуспевает в том, чтобы отвечать на вопросы людей и притворяться заинтересованной, я борюсь. Все, что касается сегодняшнего вечера, — чистая пытка. Из-за бесконечного количества светских разговоров и моей неспособности напиться на собственном репетиционном ужине я не могу выбраться отсюда достаточно быстро.
Что еще хуже, появился мой отец, чтобы сыграть свою роль любящего родителя. Его фальшивая улыбка выставлена на всеобщее обозрение, когда он воздействует на толпу с обаянием культового лидера. Отвратительно, как много людей едят с его ладони, почти истекая слюной от перспективы получить пять минут его внимания.
Я нахожу самый темный угол ресторана и задерживаюсь в тени, издали наблюдая за отцом. Я не знаю точно, сколько времени проходит. Тупая пульсация в затылке кажется, утихла во время передышки, и за это я благодарен.
Я делаю шаг на свет, прежде чем меня останавливает Айрис, прижимающая ладонь к моей щеке.
— Я искала тебя повсюду. Я знала, что должна была сначала проверить темные и неприличные места. — Ее рука задерживается, согревая мой щетинистый подбородок, когда я смотрю на нее сверху вниз.
— Думаю, что ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. — Она смеется, и этот звук, кажется, смывает мою последнюю каплю раздражения от сегодняшнего вечера.
— Как ты держишься? — Она убирает руку, но я хватаю ее и прижимаю к груди. Между ее бровями появляется складка.
— Люди смотрят. — Тихо говорю я. Она оглядывается вокруг, обнаруживая, что несколько человек пристально смотрят на нас.
Ее губы изгибаются в легкой улыбке.
— Неудивительно, что ты ненавидишь выходить на улицу. Это утомительно.
— Теперь она наконец поняла. — Невозмутимо отвечаю я. Она снова улыбается в мою сторону.