Выбрать главу

 И мы возвращаемся к нашим регулярным программам.

Священник продолжает свою речь о трудных временах и святости свадебных обетов. Он благословляет нас, наших будущих детей и всех, кто присутствует на нашей свадьбе. 

И тогда ужасный момент, который я заблокировала из своей памяти, всплывает на свет. Священник отступает к алтарю, освобождая нам место. 

— Объявляю вас мужем и женой. Деклан, теперь ты можешь поцеловать свою невесту. 

Мои глаза расширяются. Все вокруг нас замолкают. Мне не нужно их видеть, чтобы знать, что они интересуются нами. Деклана никогда не видели с женщиной, не говоря уже о том, чтобы целовать ее.

Все мое тело содрогается, когда Деклан обнимает меня за шею. Его пальцы напрягаются, и большой палец обводит мою трепещущую точку пульса. Мир отключается, когда мой босс наклоняется ко мне, а дорогой запах омывает меня.

 Мои колени слабеют, и другая рука Деклана обхватывает меня за талию, чтобы я не упала. Он ставит меня так, чтобы скрыть наши лица от зрителей, сохраняя наш личный момент при себе.

Вот оно. Он наклоняется вперед, и наше дыхание смешивается. Я закрываю глаза, когда его мягкие губы касаются уголка моих губ.

Подожди, что? Даже целый поцелуй? Это было не что иное, как поддразнивание, призванное умиротворить окружающие нас массы.

Он отстраняется, оставляя между нами всего сантиметр. Его глаза зажмурены, как будто ему больно. От смущения у меня щиплет глаза. 

—Это был худший поцелуй в моей жизни, — шепчу я, — И это кое о чем говорит, учитывая моего последнего бывшего ...

Губы Деклана прижимаются к моим, заставляя меня замолчать. Жужжание, исходящее от моих губ, распространяется по моему телу, как лесной пожар, и я теряюсь в ощущении его губ, прижатых к моим.

Мои руки обвиваются вокруг его шеи, как спасательный круг. Я чувствую себя так, словно заблудилась в море, утопая во всех поглощающих меня ощущениях. Давление его груди на меня. Тяжесть его ладони обжигала мне поясницу. Прикосновение его пальца к моей шее, такое мягкое, что кажется благоговейным.

Меня вырывает из этого момента грохот аплодисментов. 

Губы Деклана прижимаются к моим в последний раз, словно клеймя меня своим прикосновением. Его лоб касается моего, и от сладости этого жеста мое сердце грозит выпрыгнуть из груди.

 Что он делает? Более конкретно, почему ты так себя чувствуешь? Я официально потеряла его. По какой-то причине это химическое влечение к Деклану не совсем соответствует моему предвзятому представлению.

В то время как он может считаться холодным для остального мира, он заставляет меня гореть.

— Они купились. — Его грубый шепот ощущается так, словно меня окатили ледяной водой. Что-то в его замечании заставляет тугой комок образоваться в моей груди, расти, пока он не поглотит мое сердце.

Его слова не должны были ранить. В конце концов, это уловка, но боль не утихает.

Может быть, потому, что ты тоже купилась.

Глава 12.

ДЕКЛАН

Мне трудно оторвать взгляд от Айрис, пока мы идем по проходу к выходу из церкви. Она — воплощение элегантности и грации, ее улыбка ослепительна, как новое бриллиантовое кольцо на пальце. Кольцо служит напоминанием о ее обещании мне.

Я не был уверен, что мы когда-нибудь доберемся до этого момента. После моей неудачной помолвки я думал, что мы наткнемся на загвоздку. Что, может быть, Айрис однажды проснется и решит, что это огромная ошибка. Но наконец, впервые за две недели, я чувствую облегчение.

Давление на мою грудь уменьшается с каждым шагом от алтаря. Одна часть моего наследства завершена, и у меня есть только еще одно препятствие на пути к тому, чтобы стать генеральным директором.

Переживи это до конца сегодняшнего дня, прежде чем беспокоиться об этом.

Я кручу обручальное кольцо большим пальцем, проверяя, как металл прижимается к моей коже. Это не так гнетуще, как я ожидал. Айрис выбрала простую ленту, которая мало привлекает внимание к глазу. Оба наших кольца передают одно и то же сообщение.

Женат.

Два швейцара открывают двери. Вместе мы с Айрис выходим на яркий солнечный свет. Один из фотографов останавливается перед нами и выкрикивает наши имена. Я обнимаю Айрис за талию и притягиваю к себе, не обращая внимания на то, как она напрягается в моих объятиях.

Ее реакция меня не удивляет, но все равно расстраивает. После жаркого поцелуя, который мы разделили, я думал, что она уже привыкла к моим прикосновениям, но я ошибался. Вместо этого она воздвигла между нами еще один барьер. Отстраненный взгляд на ее лице заставляет меня проверять границы дозволенного. Я хочу воссоздать выражение ее лица сразу после нашего поцелуя, до того, как наступит реальность нашей ситуации.

Я провожу рукой по ее спине, обводя ряд пуговиц цвета слоновой кости. Она ничего не делает, только бросает на меня холодную улыбку, которая не достигает ее глаз.

— Скажи мне, что случилось — шепчу я ей на ухо, прежде чем заправить прядь волос ей за ухо.

Ее фальшивый смех действует мне на нервы. 

— Почему что-то должно быть не так? — я морщусь. 

— Ты не выглядишь счастливой.

— В отличие от тебя, некоторые из нас не могут притворяться 24/7. — Ее голос едва слышен из-за порыва ветра.

— Давай сфотографируем поцелуй, прежде чем они выпустят гостей! — кричит фотограф.

Я ухмыляюсь нервному смеху Айрис. Щелчок камеры гаснет, ловя момент.

— Кажется, они уже выходят. — Кричит Айрис.

— Тогда сделай это быстро! — отвечает он в ответ.

Я не должен уступать его требованию, но мне интересно посмотреть, был ли наш поцелуй одноразовым или свидетельством нашей химии. Поцелуй, который я разделил с Айрис в церкви, был электрическим. Из тех, что не должны были чувствовать себя так хорошо, как сейчас, учитывая наши обстоятельства.

Тот самый, который я собираюсь воссоздать в надежде, что шумиха, которую я получил после этого, была всего лишь результатом достижения первой задачи моего наследства.

Мои руки обвиваются вокруг спины Айрис, притягивая ее. Ее губы приоткрываются, а глаза закрываются, когда я наклоняюсь вперед. Искры вспыхивают на моей коже, когда наши губы соприкасаются, и жидкое тепло разливается по моим венам. Поцелуи с ней вызывают привыкание. Волнующе. Так чертовски неправильно, что я не могу не задаться вопросом, почему это не так.

Она твоя помощница.

Я покусываю ее нижнюю губу, чтобы отвлечься от этой мысли. Она задыхается, и я поглощаю звук, прежде чем его успевает услышать фотограф.

Ты платишь ей за то, чтобы она родила твоего ребенка.

Мой поцелуй становится более наказывающим, и она, кажется, хорошо реагирует на мое отчаяние. Она стонет, когда ее руки обвиваются вокруг моей шеи. Ее букет щекочет мне кожу, и меня окружает запах цветов и ирисов.

Фотограф кашляет. 

— Хорошо.

Реальность обрушивается на меня, как ведро ледяной воды, и я вырываюсь, прежде чем снова притянуть Айрис к себе и повторить наш поцелуй в более эгоистичных целях, чем фотография. Наш поцелуй не был какой-то случайностью или кайфом, который я получил, выполнив просьбу дедушки. Все гораздо хуже.

Айрис моргает на меня расширенными глазами.

Ты тоже влияешь на нее.

Я должен был бы почувствовать некоторое облегчение, узнав, что она тоже борется, но я слишком обеспокоен последствиями такого открытия.

Прежде чем я успеваю осознать, что происходит между нами, двери позади меня открываются. Сотни гостей высыпают из церкви. Они собираются в круг, душат нас. Я ненавижу, как они осыпают нас комплиментами, почти так же сильно, как презираю то, как толпа становится больше с каждой минутой.