— Ты надела это для меня? — Мой член тверд как камень под брюками, когда я играю с кружевным ремешком зеленых стрингов Айрис. Если раньше это не был мой любимый цвет, то теперь уж точно.
Она поворачивает голову, чтобы как следует взглянуть на меня через плечо.
— Твой нарциссизм снова проявляется.
— Как так?
— Зеленый — мой любимый цвет.
— С каких пор?
— Задолго до того, как ты принял его за свой. — Ее смех словно купается в солнечном свете.
Я качаю головой и восстанавливаю контроль над ситуацией.
— Знаешь, что я думаю?
— Не стесняйся держать это при себе. — Айрис втягивает воздух, пока я провожу пальцами вверх и вниз по ее бедрам.
— Я думаю, ты надеялась, что произойдет нечто подобное.
Ее глаза — два сверкающих карих шара.
— Довольно смелое предположение с твоей стороны.
— Значит, ты этого не хочешь? — Я дразню влажный треугольник материи, прежде чем отступить, и она смотрит на меня с убийственным выражением в глазах.
— Я бы не зашла так далеко.
Я хихикаю, хватаясь за ремешок ее стрингов и стягивая их вниз по ее ногам. Она поднимает для меня каждую ногу, и я наклоняюсь, чтобы поднять ее.
Ее бровь выгибается, когда она смотрит на меня, прячущего в карман ее стринги.
— Я никогда не считала тебя сувениром.
— Зачем мне сувенир, если я могу получить тебя в любое время? — Я раздвигаю ее ноги одну за другой.
Она прикусывает губу, чтобы подавить стон, когда я провожу указательным пальцем по ее щели, собирая ее возбуждение. Мое сердце стучит в ушах, становясь громче с каждой секундой. Я погружаю в нее палец только для того, чтобы убрать его секундой позже, заставляя ее зашипеть.
Она толкает свою задницу наружу.
— Пожалуйста.
— Что «пожалуйста»? — Я отхожу от нее, и она скрежещет в воздухе.
— Заставь меня кончить. — Ее смертный взгляд превращается в вожделение, когда я засовываю в нее два пальца.
Мой член болит, желая заменить их, и мои движения становятся отчаянными, чтобы соответствовать им. Ее зубы впиваются в нижнюю губу, заглушая стоны. Я прижимаю большой палец к ее клитору и растираю его медленными кругами. Мои пальцы касаются ее точки G, и ее колени подгибаются, когда она хватается за стол для устойчивости. Айрис распутывается, ее ноги вываливаются из-под нее, когда она кончает.
Она совершенно ошеломлена, когда я расстегиваю пряжку ремня и стягиваю брюки. Я быстро надеваю презерватив, не обращая внимания на то, как сжимается моя грудь при мысли о том, что я пренебрегаю своим долгом перед ней.
Это только вопрос времени, когда она придет к этой идее. Дай ей время.
Я прижимаю свою эрекцию к ее отверстию. Она резко выпрямляется, но я прижимаю ее к столу. Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь грудью к ее спине.
— Я мог бы кончить при виде тебя, задницей вверх, лицом вниз и мокрой для меня.
— Это было бы довольно разочаровывающе, если не сказать больше. — Она резко выдыхает, когда я откидываю ее волосы в сторону, открывая ее шею.
Я целую то место, которое, кажется, сводит ее с ума. Она прыгает подо мной, толкая в себя кончик моего члена. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы остановить стон, хотя мои глаза закатываются назад. Никогда еще я не чувствовал такой связи с кем-то другим. С годами я забыл, каково это — желать кого-то. Быть движимым потребностью обладать ими во всех отношениях.
Через пять минут у меня встреча, и я слишком занят, трахая ее, чтобы подготовиться к ней. На самом деле, меня возбуждает мысль о том, что они ждут снаружи, слушая, как хорошо я заставляю Айрис чувствовать себя.
Айрис, кажется, недовольна моим бездействием, когда она использует край стола, чтобы отодвинуться назад, и я погружаюсь в нее еще глубже.
Я хватаю ее за бедра.
— Ты здесь не главный.
— О, дорогая. Я всегда был главным. Ты просто была слишком погружена в себя, чтобы понять, кто здесь всем заправляет. — Ее широкая улыбка лишает меня возможности дышать.
Я врезаюсь в нее, и ее вздох заставляет меня улыбнуться.
— Ты что-то говорил? — Она смеется.
Это будоражит во мне дикую сторону, которую я держу под замком. Я отстраняюсь только для того, чтобы снова войти в нее с карающей силой. Ее расширенные глаза все еще отражают веселье, и это приводит меня в бешенство, но она, кажется, ни капельки не смущена этой связью. Отчаяние царапает мою грудь, чтобы показать ей, кто держит власть между нами.