Утренней ссоре не хватало вчерашнего буйства. «Видать еще не проснулись», Костик, перевернувшись на спину, подложил руки под голову. Сесиль рядом не было, она уже куда-то умотала. Позевывая Медведев осматривал хижину, вчера на ночь глядя, это было сделать не досуг.
У противоположной от кровати стене стоял круглый почти антикварный столик, со следами позолоты на ножках. С ним явно контрастировали грубые плетеные самодельные стулья. Во всю длину левой стены тянулись полки. Они были заставлены всем подряд. Здесь были книги в обложках и без, журналы, куски материи и одежда, часы и микроскоп, картина с городским пейзажем и икона с богородицей. Прикроватные тумбочки заменяли два сундука. Один был доверху набит ракушками, во втором же помимо них попадались бусы, гребни, заколки, расчески, зеркала, пудреницы и много еще чего.
«Настоящее богатство!», Костик закрыл крышку сундука. «Много же ты Сесиль работаешь», Медведев надел футболку и шорты. «Вот зараза, умыкнула!» — в кармане сиротливо лежала справка с печатью, а вот пятидесяти евро не было. «На что я теперь буду жить на Изабель?!» — Костик схватился за голову. «Хотя, на что Сесиль будет тратить деньги на этом острове?», после секундного волнения туже успокоил себя Медведев. Он вышел из хижины и сразу зажмурился, глаза ослепили яркие солнечные лучи. «Надо будет соорудить панаму или бейсболку как у Марселя».
Головной убор того был сварганен из черной фетровой шляпы, поля которой по-видимому прохудились и износились от времени, а может просто надоели Марселю, от чего он их и срезал с боков и сзади, оставив только козырек, прикрывающий глаза. Как и полагается настоящей бейсболке, спереди на шляпе была вышита эмблема Мадридского «Реала».
Костик поздоровался с Марселем.
— Чайку бы сейчас хорошо, взбодриться, — высказал он свое пожелание. — А то какая-то вялость и сухость в горле.
— После шамановских обрядов всегда так, — Марсель ковырялся в зубах размочаленной палочкой. — Его травки и порошки — сущая отрава. Где он их только собирает?
— Сейчас праздники легче переносятся, — Гвинет для веника наломала свежих веток. — А вот раньше, когда шаман только экспериментировал, мы бывало, в лежку неделями лежали.
— Да, замутит свою бодягу по новому рецепту, а ты значит морщись, но пей. У Вилиса даже пена изо рта шла и конвульсии такие, — Марсель показал, как дрыгался человек.
— А Чанга вообще вырубился, по началу даже подумали, что помер, а потом ни чего отошел, — Гвинет стянула веник тонким прутом.
— Вилис то, на материк уехал? — про Чангу Медведев не спрашивал, частично вчерашний «праздник» были его поминки.
— От лихорадки помер, — Марсель убрал самодельную зубную щетку в карман рубашки.
— Все ты путаешь, Вилиса укусила змея. Мы его в лесу, за банановой плантацией, через двое суток скрюченным нашли.
— Не помню такого момента, — Марсель приподнял бейсболку и почесал пятерней затылок.
— Как же, он еще весь почернел, — продолжала «освежать» память мужа Гвинет.
— Точно было, а от лихорадки помер Томсон, — Марсель был рад, что наконец-то расставил все события по местам.
Костик отметил про себя, что еще не слышал на острове ни одной истории, которая не заканчивалась бы смертью. «Их послушать не остров, а сплошное кладбище. Люди сюда приезжают, живут, уезжают на материк. Конечно, кто-то умирает, но таких, наверное, меньшинство. А этим видать податься не куда, сидят безвылазно на Изабель и страшилки сочиняют. Нет, я до такого не опущусь. Месяц и «гуд бай!», до свидания, уплыву на шхуне». Медведев хотел еще за компанию покритиковать и Тусегальпо, но близкое расположение сурового идола, грозно нависающего орлиным профилем над Костиком, заставило приберечь богохульства до лучших времен.
Куски разодранной обезьяны оставленные вчера у подножья Тусегальпо — пропали.
Костик не углядел на песке даже маломальской косточки, зато повсюду отчетливо виднелись следы диких животных. Одни отпечатки лап походили на мирные кошачьи, а вот другие страшно подумать, на смертельно опасные — крокодильи! «Вот так ночью съедят за милую душу, и не проснешься!». Костик внес в список первоочередных вещей, после шляпы от солнца, дубину, а лучше тесак от хищников.
С мокрыми волосами, мочалкой и полотенцем с моря вернулась Сесиль. Ребека, выставив на улицу просушиться два матраса, на которых спал Джек, занялась разведение костра. Здоровяк в ожидание риса с чаем сидел на крыльце хижины и чесал голый живот. Последним с постели подтянулся шаман. Сегодня он был сам на себя не похож, то есть вместо тростниковой юбки и крыльев с хвостом, на нем были белые мешковатые брюки, вьетнамки, золотистая жилетка, из кармана которой выглядывала цепочка от часов и морская фуражка на голове.