Позади, в полукилометре от автомобиля, за обрамлявшими поле каштанами тянулась тонкой полоской извилистая дорога.
Медведев выбрался из машины и, не глядя, почти на ощупь прошелся по бокам и капоту «Пежо» рукой. Удивительно, но автомобиль был целый, только под бампер набился пучок травы.
— Хорошо хоть так переночевали, — воспоминания о вчерашнем вечере заканчивались хоровыми песнями под гитару. Костик осторожно переложил спящую Веронику на заднее сидение машины.
По своим же следам задним ходом «Пежо» выбралось на дорогу.
На карте (которой еще в Париже обзавелся Костик) были указаны, казалось бы, все дороги, но вот той, по которой сейчас катилось «Пежо» на ней то и не было. Чтобы попасть в Лион пришлось сделать не один и не два лишних поворота, посетить заправку и расспросить с пол дюжины водителей.
Костик на автомобиле не спеша катил по улицам Лиона разглядывая на ходу архитектурные достопримечательности нового для себя города. На заднем сидении зашевелилась Вероника. Потянувшись, она сладко зевнула.
— Доброе утро дорогой. Как твое самочувствие?
— Замечательно, вот возьми, я тебе кофе купил, — Костик передал назад пластиковый стаканчик с крышкой.
— А булочку? — скрестив ноги, Вероника уселась по-турецки на заднем диване «Пежо».
— Ты у меня сама как пышечка, — дразня ее, Медведев надул щеки.
— Прекрати, я совсем не такая, — в отместку Вероника пихнула Костика коленкой в бок.
— Сдаюсь, — отпустив руль, Медведев поднял руки вверх, — ты сама стройность, красота и грация. — Он достал из подлокотника свежую пышущую жаром сдобу с маком.
— Чудо, ты просто волшебник! — беря булку, Вероника поцеловала Костика в затылок. — Я без тебя, наверное, пропала бы, — она откусила хрустящую поджаристую корочку и запила ее кофе из стаканчика.
Только окончив завтрак, она заметила, что машина едут не в ту сторону.
— Нам центр Лиона не нужен, мы живем на окраине.
Дом номер двенадцать, в котором Вероника провела все свое детство, был построен где-то на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Симпатичный, уютный, четырехэтажный, с маленькими балкончиками, на которых располагались целые оранжереи цветов. Над окнами первого этажа тянулась вывеска: «Дорожные сумки и саквояжи мсье Пуасона», а в витрине были выставлены образцы чемоданов.
Сам мсье Пуасон с утренней газетой в руках сидел в плетеном кресле на крыльце магазина. Его чемоданно-саквояжный бизнес шел ни шатко не валко, один, два посетителя в неделю. Основную статью его дохода составляли сдаваемые в наем квартиры второго и третьего этажа.
«Пежо» остановилось напротив входа в салон-мастерскую. Пуасон опустил газету, посмотреть, не клиент ли приехал за заказом. Нет — ему улыбалась Вероника.
— Наконец-то пожаловала, а тетка тебя еще вчера ждала, — по выражению лица Пуасона не было понятно, рад он видеть гостью или нет.
— Вы же знаете в Париже столько дел. Не успеешь одни разгрести, как сразу другие неотложные наваливаются, — Вероника решила не рассказывать о вчерашних ресторанных песнях и плясках.
— Да, у нас все по-другому, — при этом Пуасон вспомнил историю тридцатилетней давности, как он пытался наладить в Париже бизнес. За одну зиму и лето проведенные в столице, Пуасон умудрился растратить половину отцовских денег, после чего он уже Лион не покидал.
Пуасон хотел ограничиться пожатием руки, но Вероника притянула его к себе и поцеловала в щеку.
— Как же от вас всегда хорошо пахнет кожей. Вот почему такие духи не придумали, я бы ими только и пользовалась.
Последний комплемент Вероники смягчил каменное сердце Пуасона, он позволил себе легкую улыбку.
— Я тебе сделаю такую модную и эксклюзивную сумочку, что о ней заговорит весь Париж.
Костика Пуасон удостоил поклоном головы.
— Сдержанный однако дядечка, если не сказать больше, — заметил Медведев, поднимаясь по винтовой лестнице на четвертый этаж.
— Что ты, Пуасон сегодня сама любезность. В детстве он вообще со мной лет до десяти не разговаривал и не замечал, и только после того как я разбила ему витрину, врезавшись в нее на велосипеде, он признал во мне личность. Правда, тетке пришлось заплатить кругленькую сумму за новое стекло. — Вероника поднималась следом за Костиком.
— Семья у Пуасона есть? — Медведев посторонился, пропуская молодого темнокожего жильца с овчаркой на поводке.
— Жена, лет пятнадцать как померла, а сын обитает где-то на севере не то в Булоне, не то в Кале, я точно не помню, — Вероника не знала спускавшегося постояльца, но поздоровалась с ним из вежливости.