— Куда такой громадный булыжник!? — Джеку не хватало рук, чтобы обхватить целиком камень.
— Зато, с ним ты в два счета на дне окажешься, — Марсель помогал Треволу поудобнее взяться за «грузило».
Рацпредложение Костика сработало. К концу трудовой вахты, в матерчатом мешочке, висящем на поясе у Марселя, лежало шесть жемчужин. Одна из перламутровых горошин, выловленная под занавес работы Джеком, была очень даже ни чего.
— За эту жемчужину можно смело просить килограммов пять риса, или три банки консервов, — перевел в материальные ценности красоту морскую Марсель.
— Мало, — водружавший обратно на мачту парус Джек, недовольно мотнул головой, — десять шашек тротила, вот ее цена.
Легкий попутный ветерок гнал по небу серебристые перистые облака, пенистые барашки волн набегали на берег. Пара розовоспинных желтоногих пеликанов вытряхнув из «мешков-сачков» на песок дневной улов, раскладывала в ряды многочисленную рыбешку. Птицам позавидовала, ожидавшая возвращения из плаванья мужа, Гвинет — «Тут целый день мучаешься, закидываешь, закидываешь сеть и ничего, а эти пернатые ухари, пару раз клювами по воде провели, и на тебе — рыбы выше крыши! Где справедливость? Поделились бы уловом пеликаны, ведь не съедите все сами. Нет — жадность развита не только у людей», — женщина погрозила птицам пальмовым листом.
Остальную и основную часть племени занимал куда больше улов жемчуга.
Шаман, соблюдая заведенную традицию, оставался в деревне возле очага. Но вот Ребека, выполняя его поручения, бегала каждые пять минут на берег, смотреть, не возвращается ли из плаванья тримаран.
— Появились? — ожидая услышать положительный ответ, спрашивал губернатор.
— Пока нет, но вот-вот должны, — заученно повторяла Ребека.
Вторую пару ожидающих составляли, уже упомянутая Гвинет и Сесиль.
Гвинет, взобравшись на пенек пальмы на окраине пляжа, тянула шею вверх, стараясь заглянуть за заросший лесом мыс острова. Сесиль же себе облюбовала крайние доски причала. Она первая и заприметила, показавшийся среди волн парус тримарана.
— Все целы? — как не щурила и не напрягала свои глаза Гвинет, ничего, кроме белой точки она, различить не могла.
— Джек есть, Костик тоже вроде бы на месте, — Сесиль на причале раскачивалась в такт волнам и тримарану.
— А Марсель, Марсель с ними на судне? — больше всего Гвинет волновало, жив ли муж.
— Твоя сирена заливается? — корректируя курс тримарана, Джек поворачивал кормовые рули к берегу.
— Конечно Гвинет, больше на острове не кому голосить, — придерживаясь за мачту, Марсель встал в рост, на скользкой от соленых брызг, палубе. — Да жив я, жив! — помахал он рукой орущей жене.
С пояса Марселя мешочек с жемчужинами перекочевал в руки шамана.
— Давай, я их положу к себе в сундук для сохранности, — пыталась проявить заботу о губернаторе Сесиль.
— Ага, чтобы ты потом опять во всем обвинила дикобразов, прогрызших новую дыру в сундуке. У нас таким макаром двадцать отборнейших жемчужин пропало, — углубился для непосвященных в историю губернатор.
— И как Сесиль за это наказали? — Медведев не оставлял надежды разобраться в хитросплетениях островного правосудия.
— На неделю отстранил от работы, — шаман встряхнул мешочек, слушая, как перекатываются внутри жемчужины.
— Самый настоящий инквизитор, заковал меня в железо, — Сесиль сердито надула губы.
— Не преувеличивай, на тебя всего лишь надели пояс верности, — Гвинет расчесывала спутанные волосы мужа костяным гребнем.
— Гарисон вас и этим снабдил? — Медведев сел возле костра.
— Какой там, — морщился Марсель, жена чуть не выдрала ему гребнем клок слежавшихся волос. — Грап со дна моря достал. Мы вначале не могли сообразить, что это такое. Хотели уже выбросить, да Ребека по поясу жесткой щеткой прошлась, ржавчина с ракушками слетели, а под ними замок, петли. Причем, все в рабочем состоянии, пришлось только жиром смазать.
— Получается, веков шесть назад на Изабель заплывали рыцари, или крестоносцы, — Джеку в это верилось с трудом.
— Скорее уж пираты. Места здесь укромные, скалы, рифы, с наскока на фрегате не подойти, — подпустил разбойничьей романтики Костик. — Может на острове, где и клад зарыт.
На минуту все замолкли, представляя каждый свое. Но наверняка в любом «эфемерном мираже», нашлось место для сказочных «пиратских» богатств и другой лучшей нездешней жизни. Коллективную медитацию прервала Сесиль.