— Дня им мало, шляются! — голову от подушки оторвал шаман. — Не иначе, полнолуние на них так влияет. Пора в ужин успокаивающего добавлять», — пока же губернатор решил начать лечение с себя. Он взял со стола склянку, откупорил пробку и понюхал содержимое. Поморщившись, шаман недовольно покачал головой. — Слишком сильное, могу с утра и не проснуться, — он открыл другую склянку. Запах оказался подходящим. — Организую завтра коллективный поиск Марселя с Гвинет. Пусть вдвоем главную хижину восстанавливают, — губернатор пригубил снадобье.
С рассветом в лагере началось брожение умов.
Вставший раньше остальных соплеменников Джек, выйдя на крыльцо хижины, позевывая и потягиваясь, заглянул в тайник — монеты там не было. Первым желание Тревола было, раскроить череп Костику и полюбоваться его содержимым. «Крысы так не поступают, как он! Вечером Медведев кивал, соглашался, а ночью подло, втихаря спер монету!», — рука Джека легла на рукоятку топора.
Жестокая кара с неотвратимостью паровоза надвигалась на спящего Костика.
Но на пол пути к хижине Медведева, Тревол озадачил себя вопросом — «Зачем Костику одна монета, когда он может завладеть целым мешком золота? Нет, к похищению луидора причастен кто-то другой!?». В разряд подозреваемых, тут же была зачислена Сесиль — «Наверняка стерва видела, как я прячу золото, ну и умыкнула его по обыкновению. Пожалуй Сесиль за воровство, я убивать не буду. Она хоть и жадная, но недалекая. Наплету ей, что монета является моим талисманом, а позаимствовал я его в клинике, в кабинете у Гарисона. Там такого добра и вправду навалом. Сесиль купится, непременно купится на эту байку». Джек вернул топор на место, в недостроенную хижину.
Улучив момент, когда Костик пошел на море умываться, в хижину к шаману завернула Ребека. Она принялась теребить губернатора за плечо, чтобы тот проснулся. Прибывавший под действием снотворного шаман, долго не хотел открывать глаза и еще дольше отказывался говорить. Наконец он опустил ноги на тростниковую циновку, взъерошил седые волосы и приготовился выслушать очередную просьбу Ребеки, перевести ее из свинарника, на другую более престижную работу.
Женщина вместо этого подняла первую, вторую, а за ней и третью цыганскую юбку и извлекла из потайного кармана монету.
— Странная деньга, я таких раньше не видела, — Ребека положила луидор в раскрытую ладонь губернатора. — Сесиль с Джеком ее в стене своей хижины прятали.
Изнутри шамана пронзила молния — он узнал эту монету. Она была из их с Грапом клада. Точнее его губернаторского клада. Грап был недостоин золота ни на грамм. Желание расквитаться с Гарисоном за годы мучений, отравило ему сознание. Грап собирался за деньги нанять Махиджи и другие туземные племена, снабдить их оружием и натравить на клинику, чтобы дикари вырезали психиатрию с ее лживыми продажными докторами, пагубными препаратами и нещадными процедурами под корень. И сколько шаман не пытался переубедить «компаньона», что от уничтожения клиники будет только хуже, и на всех кто причастен к резне объявят охоту, итогом которой непременно станет смерть, Грап продолжал придерживаться своей позиции — «Гарисон должен поплатится за бесчеловечные издевательства над больными!». Губернатору ни чего не оставалось делать, как пожертвовать одним безумцем, ради спасения всего племени. Теперь, когда спрятанное им в нише пещеры золото найдено, на острове могло произойти все, что угодно, вплоть до беспорядков, он — шаман должен был это предотвратить. Не выказывая перед Ребекой и тени озабоченности, губернатор положил монету в фарфоровую плошку и залил ее сверху зеленым отваром из склянки.
— Хорошо, что ты нашла мою монету, а то я ее уже обыскался, — шаман помешал отвар с покоящимся на дне луидором, раздваивавшейся на конце палочкой. — Сесиль воровка, тащит и тащит у меня предметы культа. Вот ее бесстыжую мы и сошлем на поляну к пчелам, собирать мед, как ты и хотела.
— Я ей тогда большой сорокалитровый бочонок приготовлю, — Ребека была рада, что ее ночное бдение не прошло даром, и тунеядка Сесиль получит наказание по заслугам.