Я продолжал: Перед обычными агентурными помощниками у них есть определенные преимущества, потому что они даже прошли некоторое разведывательное обучение. Нам просто нужно посетить их всех и сообщить им новое задание – и вот у нас готова целая сеть поддержки для нашего источника. Кроме того, она сможет послужить, как минимум, и для еще трех внутренних источников.
Фредди, как всегда, проявлял скепсис, но был не против попробовать. Он был убежден, что с окаменевшими структурами нашей Службы у нас все равно ничего не выйдет.
Мы составили план, нарисовали круги и линии связи. Мы записали все, что нужно для ведения такого важного источника. Вскоре у нас уже была система на бумаге, которую можно было обсуждать и дорабатывать. Кроме того, мы сформулировали наш стратегический план.
Следующим утром в здании филиала присутствовали почти все. Все подразделение стояло в коридоре и даже позволило себе, на глазах начальства, опрокинуть по стаканчику. Был какой-то повод для праздника. Я прошел через толпу и в очень формальном тоне попросил у Гассинга назначить мне время для встречи. Доброжелательно он предложил мне зайти к нему в 13.00. Шеф был в прекрасном настроении. Он наслаждался окружавшим его почетом, купался в лучах славы.
С определенным напряжением, потому что мы не знали, как он отреагирует на наши предложения, мы вошли в кабинет Гассинга. На его столе лежало несколько маленьких коробочек. Он как распаковал пару новых моделек автомобилей. Стеклянная дверь его трюмо, в котором стояли модели старинных машин, была открыта. Гассинг сидел за письменным столом и обеими руками держал воздухе синюю машинку. Затем последовал самый комичный диалог, который мне доводилось слышать в моей жизни.
– Здравствуйте, шеф, мы явились, как напуганные! – попробовал я с самого начала оживить разговор.
– Заходите и присаживайтесь. Ну, разве это не драгоценность, достойная копирования?
– У нас есть концепция для "Мюнхгаузена", чтобы вести его в будущем, – выдал я мой заранее заготовленный текст.
– Да, интересно. Посмотрите-ка, "Дюзенберг" 1933 года. Гениально, правда?
– Мы думали, что, может быть, стоит активировать наши старые источники "Стэй-бихайнд" в качестве агентурных помощников…
– А теперь посмотрите сюда, у него независимая подвеска. Старик нажимал то на один, то на другой уголок машинки, отпускал его, и она покачивалась. Я сидел прямо у стеклянной дверцы трюмо, а Фредди уселся на кожаном кресле. Я пожал плечами в его сторону. Фредди ответил мне жестом, который меня подстегнул.
– Итак, господин Гассинг, это было бы идеальным, подумали мы. Мы можем легко и быстро снова задействовать этих людей. Я думаю, большинство из них будет…
Он снова меня прервал: – Посмотрите сюда, даже рулевые тяги работают. Он покрутил руль "Дюзенберга".
Когда Фредди заметил, что я начинаю закипать, он еще подлил масла в огонь своим веселым замечанием: – Черт побери, классная тачка. Я показал на шефа и промямлил в сторону Фредди: – Он радуется тому, что колеса крутятся. – Да, – ответил тот с огромной заинтересованностью, – это просто фантастика. Колеса ведь должны двигаться, не так ли, господин Гассинг? Если бы они не крутились, это не было бы хорошей моделью! – добавил он тоном мудреца. Я чувствовал себя так, будто надо мной издеваются уже они оба. – Так что вы думаете об этом? Это же было бы идеальным решением – снова ввести в дело "Стэй-бихайнд", верно?
Наконец, последовала заметная реакция Гассинга: – Да, да, так и делайте. Посмотрите-ка лучше сюда. Капот открывается, и весь двигатель точно как на настоящем. Я могу и вам достать. Ниже розничной цены, само собой разумеется. Потом он еще минутку поразмышлял и тут же принял решение: – Но еще получите благословение у Розиполя.
Мы уже уходили, когда Фредди еще раз повернулся и, с трудом сдерживая наглую ухмылку, спросил: – А шины тут цельные или пневматические? Я сильно стукнул его по ребрам и подтолкнул к двери. Тут я услышал голос Гассинга: – Шины? Не знаю, надо посмотреть. Зато вот тут, крышка багажника…
Ну, наконец, все закончилось. Мы закрыли за собой дверь. Фредди давился от смеха. Мы быстро пронеслись через приемную и фойе. Стоило нам взглянуть на Фёренвег, как из нас вырвалось нечто вроде крика первобытного человека. Такого спектакля мы еще никогда не видели.
Я тут же позвонил Розиполю из отдела безопасности. Он отвечал за разрешение на использование источников или агентурных помощников. Так как в берлинском филиале ни в чем не было установленного порядка, он несколько разнервничался, когда ему позвонили из 12 YA. Его реакция была симптоматичной: – Если вы действительно этого хотите, и если ваш шеф это одобрил, то пусть так и будет. Пришлите мне их псевдонимы. Я активирую их всех. Папу Римского даже, если захотите.
Вот потому мы с наилучшими намерениями и из самых лучших побуждений активировали нашу сеть источников "Стэй-бихайнд".
Лишь много лет спустя я узнал, что вся команда давно была известна государственной безопасности ГДР. Следует предположить, что и КГБ располагал такой информацией. И когда мы попросили разрешение на новое использование этих людей, в БНД тоже уже знали, что они все давно выданы противнику. Мне до сих пор непонятно, почему этот факт так и не был известен людям, принимающим решения. В результате этого начальники в Пуллахе позволили нам использовать агентурных помощников, которые были известны противнику. О риске, которому подвергались при этом наши агенты, я тогда не мог и подумать.
Уроки тайнописи
"Профессионалы" из Пуллаха приготовили для нас еще один фокус, представлявший собой немалый риск для безопасности нашего источника. Чтобы "Мюнхгаузен" и после своего возвращения домой мог поддерживать с нами связь, его нужно было соответственно подготовить и обучить так называемому "методу Г", т. е. тайнописи (от Geheimschriftverfahren. G-Verfahren). Для этого мы снова поехали в Пуллах, в реферат 63 ВС. При приветствии у меня вырвалась фраза: – Ага, значит это здесь занимаются шулерством, фальшивками и обманом. Любезный господин с несколько провоцирующими нарукавниками обладал чувством юмора. Он покачал головой и заметил: – Нет, нет, господа. мы здесь не делаем фальшивок. Мы только сопереживаем. Другие изготавливают фальшивые деньги или документы. А мы нет! Мы сопереживаем.
Затем нас очень быстро проинструктировали в использовании метода тайнописи СР 430-0. Определенное химическое вещество, спрятанное в бутылочке от лосьона после бритья, могло сделать написанное невидимыми чернилами снова видимым. Для этого в жидкость нужно окунуть ватную палочку и смочить бумагу с невидимым текстом. Другой метод тайнописи был сложнее и требовал тренировки. Сначала источник писал на листе бумаги вполне безобидное письмо. Потом на написанное клали сверху лист специальной бумаги, на котором писали уже секретное послание. По принципу работы это было похоже на обычную копирку, но только выдавленный текст нельзя было заметить без специального вспомогательного средства.
Вооружившись нашим СР 430-0, мы с гордостью вернулись в Берлин. Мы начали учить наш источник "Мюнхгаузен". В тихом местечке за городом мы все время тренировали его пользоваться тайнописью. Когда "Мюнхгаузен" вернется в Россию, у него будет все, что нужно хорошему агенту. У него будет линия связи, линия управления, немного наличных денег и различные возможности для установления контактов и поддержания связи.
К сожалению, мы не знали, что у нашего метода тайнописи был небольшой недостаток. Его, как говорится, давно "засветили". То есть, он был известен противнику уже много лет.
Если наш человек у себя на родине попал бы под подозрение контрразведки, то преемники КГБ с легкостью бы расшифровали его почту и доказали бы, что "Мюнхгаузен" работает на нашу разведку.
Я узнал об этой опасной возможности от одного старого сотрудника БНД, конфиденциально просветившего меня. К этому времени к нам поступило уже четыре письма, написанных "Мюнхгаузеном" "методом Г". От нас он тоже получил несколько инструкций. Примерно через год мы было потребовали ответа от пуллахцев. Те ответили нам односложно: – У нас было указание поступать именно так.