Четвертый случай касался агента под псевдонимом "Рюбецаль". Его история говорит сама за себя. Естественно, нашими сведениями, которые мы собирали под общим названием "материал Зорбас" и касались возможного русского "крота" в БНД, интересовались не только люди из отдела безопасности. В берлинские времена Херле отбросил наши первые сведения, как "не имеющие никакой ценности", но теперь он хотел все точно знать. Указания на утечку в Службе поступали в первую очередь от агента "Рюбецаля". Жажда знаний доктора Херле ко всему, что касалось донесений "Рюбецаля" не знала границ. При этом он никоим образом не отвечал за какие-либо контрразведывательные операции.
Источник и все вокруг него действительно относились к сфере ответственности Херле. Но содержание донесений обычно отправлялось только аналитикам, а намеки на возможную утечку только службе внутренней безопасности. Херле повел себя очень странно, как только узнал, что у "Рюбецаля" есть доступ к очень важной и специфической информации. И если в прошлом он был очень прижимист при выдаче денег на оперативные расходы, то в деле "Рюбецаля" он вдруг проявил невиданную щедрость. Он был готов заплатить любую сумму и превзошел самого себя, разбрасываясь комплиментами в превосходной степени.
16 апреля 1996 года Херле сходу сделал заявку в центральное финансовое управление БНД 90 FY на получение ста тысяч долларов для "Рюбецаля", даже не зная, будет ли "Рюбецаль" поставлять вообще ценную информацию. Кроме того, через своего заместителя по оперативной безопасности Мёдлинга он заказал дополнительно пятьсот тысяч долларов. Но об этом мы узнали намного позже встречи и прямо остолбенели от изумления.
Что на самом деле произошло на встрече в Лондоне?
История протекала так. На обычной рутинной встрече в лондонском отеле "Гемпшир" 7 марта 1996 года "Рюбецаль" отказался встречаться с неизвестными ему сотрудниками БНД. Именно из-за того, что он знал о возможном "кроте", он проявлял необычайную осторожность. Теперь предстояла новая встреча с ним, 17 апреля 1996 года, снова в британской столице. Когда до нашего отъезда оставались считанные дни, доктор Херле вдруг заявил, что хочет поехать с нами, чтобы лично познакомиться с "Рюбецалем". Это нас вовсе не обрадовало.
Разгорелась дискуссия о смысле и бессмысленности такой поездки. В доме № 109 поднялись волны. После всего случившегося мы больше не могли доверять шефу 12 А. Мы боролись изо всех сил за наш источник. Кроме того, указывали мы, есть неписаный закон, по которому без предварительного согласия информатора на встречу с ним нельзя приводить незнакомых ему людей. В совещании принимали участие не только Херле, Мёдлинг, Фредди и я, но также Вильгельм, Ульбауэр и еще три человека из отдела безопасности. Целая команда высказывала возражения, всеми силами они пытались отговорить доктора Херле от поездки в Лондон.
Когда Вильгельм в конце заседания еще раз взял слово и прямо спросил его, какую пользу принесет его участие во встрече, Херле отреагировал с обидой и сослался на свой статус начальника. Тем не менее, результат совещания можно было считать положительным. Сначала я должен был наедине встретиться с "Рюбецалем" и подготовить его к встрече с нашим шефом. Это решение было даже внесено в письменный протокол.
Во второй половине дня мы забрали доктора Херле из Тауфкирхена, где он жил, и вместе поехали в аэропорт. В 19.30 мы прибыли в Лондон и поехали в отель "Беркшир". Мы сгорали от нетерпения – как же будет двигаться "в поле" великий профессионал разведки доктор Херле. Это была катастрофа. Не имея никакого представления об осторожности и скрытности, он просто топал по Лондону. Мы, в отличие от него старались вести себя незаметно.
На следующий день, ровно в полдень, мне позвонил "Рюбецаль". Он уже был в Лондоне и хотел встретиться с нами в номере 506 отеля "Маунтбэттен". Мы вышли из отеля и двинулись на Монмаут-стрит, которая находится вблизи "Ковент-Гардена". На площади Лейсестер-Сквэйр мы разделились. Доктор Херле остался в кафе. От станции метро Лейсестер-Сквэйр Фредди пошел самым коротким путем по Монмаут-стрит прямо к отелю "Маунтбэттен", в то время как я повернул налево и пошел в обход через Чэринг-Кросс-Роуд и Шэфтсбери-Авеню. Таким образом, я шел с северного направления, навстречу Фредди, к гостинице, где остановился агент. Это была для нас знакомая и давно привычная процедура.
В 14.00 я сидел у "Рюбецаля", только что вернувшегося с обеда. Примерно час мы беседовали, обсуждая будущую встречу с доктором Херле, который должен был быть представлен ему под именем Берг. "Рюбецаль" снова был очень скептичен, но, в конце концов, согласился.
Фредди пришлось около получаса ждать снаружи. Проверив, что все было спокойно и ничего не вызывало подозрений, он отправился к доктору Херле. Я встретился с обоими примерно в 15.30. После моего рассказа о встрече с "Рюбецалем" мы обсудили дальнейший план действий. В 19.00 я должен был снова встретиться с "Рюбецалем", а через короткое время привести шефа. Фредди предложил в оставшееся время вместе погулять по Лондону. Но "маленький доктор", поблагодарив, отказался. – Идите спокойно сами, – сказал он, – я хочу еще немного побродить вдоль Темзы. Встречаемся в 18.00 в нашем отеле. Нас это тоже устраивало, поэтому в 16.00 мы расстались на площади Лейсестер-Сквэйр.
Ровно в 19.00 мы стартовали из паба, находившегося напротив отеля "Маунтбэттен". Доктор Херле (Берг) остался ждать. Он должен был войти в фойе только через десять минут после нас и там ждать оговоренного сигнала. Но дозвониться в номер "Рюбецаля" мне не удалось. В бюро регистрации я спросил о джентльмене из номера 506. – Сорри, ответили мне, – он съехал еще в 17.00. Нас как будто громом ударило. В отвратительном настроении мы вернулись к доктору Херле. Мне было ясно, что нас ожидает трудный разбор дела. Никто не смеется над таким провалом встречи.
Но мы ошиблись. Реакция нашего начальника была совершенно неожиданной, и нам долго не удавалось ее себе пояснить. Я был страшно зол на "Рюбецаля" и рассуждал, что бы могло с ним произойти. А Херле, наоборот, смотрел на нас спокойно и пожимал плечами: – Не переживайте так. Всякое бывает. Я беру всю ответственность на себя. Потом он повернулся и заказал нам три бокала "Гиннеса". Я спросил Фредди:- Что еще за ответственность? Что происходит? – Я вообще уже ничего не понимаю, – был его ответ, – я просто хотел бы узнать, почему "Рюбе" сбежал. Окончание путешествия прошло без заметных событий. И если я самому себе казался идиотом, то Херле вел себя как "крутой", как будто мы прокатились в Лондон просто на экскурсию.
Решение загадки
Загадка была решена лишь четыре месяца спустя. На следующей встрече, 8 августа, в Лозанне, "Рюбецаль" объяснил нам причину своего срочного отъезда. После того, как мы встретились в "Маунтбэттене", он еще отправился по магазинам, и в 16.15 вернулся в свой номер. Через полчаса у него зазвонил телефон. В трубке был мужской голос, который поздоровался с ним на русском языке: – Здравствуйте, господин… Как вы поживаете? Потом звонивший перешел на немецкий: – Могу я с вами немного поговорить? "Рюбецаль" поинтересовался у звонившего, кто он такой. Тот ответил, что он друг. Тогда наш информатор запаниковал, упаковал свои вещи и исчез.
Звонил ли "Рюбецалю" сам Херле, осталось тайной. Он, в любом случае, это решительно отрицал. Против его версии свидетельствует тот факт, что он один был не с нами, когда "Рюбе" позвонили. Кроме Фредди и меня, только Херле знал, в какой гостинице и под каким именем остановился наш агент. И если звонил именно он, то становится понятно и почему Херле так спокойно воспринял наш рассказ о сорвавшейся встрече, и его слова об ответственности. Кроме того, именно для этой встречи в Лондоне он без нашего ведома запросил у финансистов Службы уже упомянутые сто тысяч долларов. Мы располагаем предписанием о выдаче денег, выписанным на основе письма за номером Pr 0147/96.
Через несколько недель после провала в Лондоне наш конфликт с ним достиг абсолютного апогея. "Рюбецаль", который только много позже рассказал нам о странном звонке, тогда сам позвонил из Лондона, в первый раз после своего спешного отъезда из отеля. В Англии как раз проходил чемпионат Европы по футболу, и наш человек, похоже, приехал туда без материала, просто так. Но он хотел поговорить с нами о принципиальных вещах, в том числе и о несостоявшейся последней встрече. Я не хотел, чтобы источник диктовал мне дату и время встречи. Кроме того, после последней неудачи требовалась особенно тщательная подготовка. А еще из-за футбольного первенства у нас были бы проблемы с авиабилетами до Лондона и с местами в тамошних гостиницах. Потому спешка не требовалась, и я предложил "Рюбецалю" встретиться с нами в период с 16 по 23 августа, а до этого созвониться по телефону в июле.