– Ну, ты удивлен, да? – усмехнулся мне Герт. Потом он рассказал об одном контакте, который он и Фредди поддерживали несколько месяцев. На этого человека Герт вышел при посредничестве главного комиссара берлинской уголовной полиции, занимавшегося расследованиями в преступном мире. Комиссар обратил наше внимание на человека, который торговал различными военными атрибутами. После "поворота" он выставлял на продажу самые разные приборы и приспособления уходящей российской армии. Герт и Фредди посетили его. Торговца завербовали в качестве информатора под псевдонимом "Тинте" ("чернила"). Впоследствии они у него купили кое-что из оборудования. Но из-за его ненадежности от его услуг в дальнейшем отказались.
С ним связан был некий Райнер К., который много раз обещал достать один "С55 Patrol". Но с ним мои оба коллеги так ни разу и не встретились. Герт пообещал мне, как только Гассинг вернется, попросить его поручить мне это дело. К. к этому времени уже обратился в берлинское Ведомство по охране конституции и пожаловался на некоего Дитера Х. Как раз этот Дитер Х. и был нашим информатором "Тинте".
Гассинг теперь много времени проводил в Мюнхене, греясь в лучах славы 12 YA. Его берлинская "лавка" буквально завалила аналитический отдел материалами. Как минимум там, где донесения оценивались, они приводили всех в восторг. Это, естественно, привлекло и других. Теперь каждый хотел примазаться к "делу", обеспечив себе свою долю успеха. Потому Гассинг часто и с удовольствием путешествовал "вниз", как он всегда выражался. То, что при этом он на уик-энд посещал своих родителей, проживавших в Элльмау, он старался не упоминать.
Гассинг был краток, потому что ему не хватало времени для долгих объяснений. Он передал мне все досье на Х. и визитную карточку земельного Ведомства по охране конституции, пожелал успеха и выпроводил из кабинета. В досье лежали рапорт Герта и письменное поручение на получение информации от президента БНД. Там черным по белому было написано: "Для получения прибора опознавания "свой-чужой", называемого "Patrol", выделяю в качестве основы для переговоров сумму в 500 000 марок". Я не верил своим глазам.
Сначала я поехал в Ведомство по охране конституции. К., там, как я уже знал, пожаловался на своего бывшего партнера Х. и на БНД и сообщил о том, что ему должны еще большие суммы обещанных денег. В Ведомстве один из сотрудников передал мне досье с пояснением: – Тут есть все. Это настоящий псих. Все упирает на свою важность для государства. На нем еще много всякого другого дерьма. Если вам он не покажется таким важным, то мы уж точно с ним разберемся. На последовавшие вопросы ответом было второе предупреждение: – Это трепач. Он танцует на нескольких свадьбах одновременно. Будьте с ним поосторожней.
В тот же день я позвонил Райнеру К.. Мы договорились следующим вечером встретиться в 18. 00 в холле отеля "Палас" в "Европа-Центре". За четверть часа до назначенного срока я вошел в фойе гостиницы. Там, в конце холла был укромный уголок. Оттуда я мог наблюдать за всем происходящим. Сгорая от нетерпения я ждал К., которого раньше никогда не видел. В досье даже не было его фотографий. Чтобы не опознаться, я попросил его взять с собой последний номер журнала "Шпигель".
За пару минут до шести часов в холл вошел мужчина среднего роста с черным "дипломатом" и с оговоренным знаком. Он несколько раз огляделся по сторонам, посматривая на наручные часы. Человек вел себя нервно и неуверенно. Через какое-то время я дал ему о себе знать. – Ханзен, – представился я, – мне кажется, мы именно с вами договаривались. Он с облегчением кивнул.
Мы вышли из фойе и молча прошли по "Европа-Центру". На лифте мы поднялись на самый верхний этаж, где я в ресторане зарезервировал столик. Там он сразу начал рассказывать. Он болтал о своей жизни в ГДР, о том, как познакомился с Х., как тот его обманул итак далее… Он постоянно подчеркивал свою лояльность государству и то, что он очень хочет активно участвовать в модернизации восточных земель. К. рассказал и о своих хороших контактах с российскими военными. Так как его жена была русской, то он, естественно, знал русский язык.
Мы немного поели, а потом я сразу перешел к делу. – Что там у вас с прибором опознавания? Вы можете его для меня достать? Он ответил уклончиво: – Ну да, в принципе это возможно. Но он же стоит не меньше пяти миллионов долларов. Кстати, он еще должен был получить обещанные ему деньги от Х., которому передал образцы многослойной брони танка Т-80, полную систему радиационной, химической и биологической разведки и многое другое.
Его бесстыдство трудно было выдержать. С одной стороны он все время пытался представить дело так, будто занимается всем этим в интересах государства. С другой, его интересовали только деньги. Мне пришлось унять его пыл. – Такой прибор и действительно раньше стоил таких денег. Но сейчас, когда все подряд пытаются его продать, ситуация изменилась. У меня много предложений, которые я как раз проверяю. И я вам честно скажу: кто первым принесет прибор, тот и получит деньги. Конечно, не такую сумму, которую вы назвали. Кроме того, не пытайтесь продать его кому-то другому. Вы уже знаете, что в таком случае вам может угрожать уголовное наказание. По вашим бывшим сделкам я сказать ничего не могу. В любом случае, платить за них я не буду. Нам нужно смотреть в будущее. И у нас есть хорошие шансы, чтобы договориться.
К. нервничал. На лбу у него появились большие капли пота. Он чувствовал себя неуверенно и беспокоился. Я спросил, как он собирается добраться до интересующего нас прибора. – Мы можем снять его с вертолета дежурной эскадрильи. Он находится в Ораниенбурге. Мне в этом поможет один русский офицер. Если у него дежурство в ближайшие выходные, то это все можно устроить совсем скоро.
Мы начали торговаться. – Господин К., если вы в следующий понедельник принесете мне прибор, то получите от меня 40 тысяч марок. Больше мне мои люди точно не разрешат выплатить. Вы же видите, мы и так тут тратим огромные средства налогоплательщиков. Кроме того, не забывайте, что наше сотрудничество сейчас только начинается. Мы еще многое можем сделать вместе.
Хорошо, сказал он, но тогда деньги должны быть уже при передаче. Тут мне снова пришлось его разочаровать. – Это невозможно. Нашим специалистам, конечно, нужно будет сначала проверить, тот ли это прибор. Я в технике настолько некомпетентен, что вполне могу спутать его с каким-то русским тостером. А вы сами можете ли с уверенностью исключить, что вас не обманут? Потому так – если вы приносите мне товар в понедельник, я расплачусь в пятницу. Вот мое предложение. Согласны?
К. тяжело вздохнул. – Хорошо, в понедельник товар, а в пятницу деньги. Где мы встретимся?
Я долго раздумывал, понимая, что такая встреча может оказаться очень опасной. Меня никак не оставляло предчувствие, что эта дорогая штуковина уже находится у торговца. Иначе как он мог обещать с такой уверенностью, будто речь шла о покупке ящика пива? Исходя из этой оценки, я глубоко задумался. Человек этот, похоже, уже сидел на "горячем товаре" и хотел избавиться от него как можно скорее. Отсутствие прибора не долго удастся скрывать от начальства в Ораниенбурге. А потом в дело вступит целая машина, готовая пойти на все, чтобы вернуть С55 обратно. Ведь речь шла об одной из самых секретных разработок советской военной промышленности.
Когда я еще раз напомнил К. об опасности, которой он себя подвергает, его словоохотливость сразу исчезла. Именно по соображениям безопасности он не хотел больше вдаваться в детали. В конце концов, нужно же помочь собственному государству. Есть ли у него в руках уже этот прибор – на такой вопрос он не стал отвечать. Его интересовало только место передачи.
Я еще раз подчеркнул, что в любом случае прибор нужно вывезти из бывшей ГДР на территорию старых федеральных земель, подальше от сферы досягаемости ЗГВ. В старых федеральных землях оккупационные власти все еще имели определенные преимущества. Я предложил ему поехать через Магдебург в Брауншвейг. Я с молодости хорошо знал этот город. К. должен был подъехать на автостоянку перед Ледовым стадионом – очень легко доехать по автобану № 2 и по Гамбургер Штрассе. Сначала К. был не в восторге от такой длинной дороги, но потом согласился, потому что вся сцена напоминала ему шпионские триллеры.