На маленьком столике у "уголка" для меня уже приготовили кофе, чай и немного печенья. Потом все произошло очень быстро. Через немного приоткрытую дверь я мог наблюдать, как русский полковник вытащил из портфеля одни документы и взял другие. Немецкий посредник дружелюбно его поприветствовал и пригласил в свой кабинет. – Я сейчас подойду, если вы сами захотите познакомиться, – сказал он и закрыл за собой дверь. Полковник Абрасимов положил свою фуражку и коричневый портфель на маленький столик. – Меня зовут Шрадер, Вернер Шрадер, – представился я ему. Русский полковник был приветлив, но смотрел немного скептически. Потому что ситуация была, согласимся, несколько необычной. Мы выпили чаю и начали трудный разговор.
Тут я и решился, выпустить кошку из мешка. – Вы, наверное, удивились, увидев здесь незнакомое лицо. Мне очень хотелось бы с вами побеседовать. Но сначала я выложу на стол все карты. Я сотрудник Федеральной разведывательной службы.
Русский тут же стал белым как мел. Я продолжил: – Я хочу, чтобы вы раз и навсегда знали следующее. Если вы сейчас или позже не захотите со мной разговаривать, я приму это полностью. Через пять минут после этого мы оба выйдем, и никто ничего не узнает о нашей встрече. Но вы понимаете, что мне нужно воспользоваться этим шансом.
Я говорил все это ему для того, чтобы утихомирить его страх. Медленно его лицо приобрело нормальный цвет. Потом он рассказал мне о себе много очень личного, что меня снова поразило. Казалось, он доверился мне. Я почувствовал, что между нами есть что-то общее. Абрасимов сначала был под сильным впечатлением. Его руки дрожали. Я чувствовал, как в его мозгу проносятся самые разные мысли.
Мы выпили еще по чашке чаю. Я попросил дать мне возможность еще раз встретиться с ним на нейтральной и безопасной территории. Потом мы договорились сказать нашему посреднику, что мы со всем справились. Кроме него, никто здесь не знал о встрече. Я назначил русскому две встречи в Берлине и одну в Бад Фрайенвальде. В столице я, как и раньше в истории с прибором "свой-чужой", выбрал "Европа-Центр", в этот раз – место у больших водяных часов. Эта точка превосходно подходила для незаметных встреч, и я хорошо запомнил ее после истории с С55. Кроме того, ее было легко найти и удобно до нее добираться.
То, что из этого рискованного зондажа разовьется дружба, продолжающаяся до сегодняшнего дня, давно вышедшая за все рамки служебного и официального, я тогда, конечно, не мог себе представить.
Я оставил своему собеседнику только неделю для размышлений. Как это говорится? "Куй железо, пока горячо". Для второй – запасной – встречи я выбрал следующий день, то есть, среду, 6 мая 1992 года, тоже в 21.00. На случай, если обе встречи по каким-то причинам не состоятся, то была предусмотрена еще третья встреча в понедельник, 18 мая 1992 года, на вокзале в Бад Фрайенвальде. В конце беседы мы пожали друг другу руки. – Ну, тогда посмотрим, что из этого выйдет. Сказать можно все, что угодно. До следующей недели, – такими были его последние слова.
Когда я через пять минут вышел из здания, русского джипа больше не было. На стоянке на автобане В 96, в нескольких километрах к югу от Нойбранденбурга, я снова встретился с Фредди. Он пронаблюдал за приездом и отъездом нашего объекта и не заметил ничего подозрительного. – Как все прошло? – кратко спросил он. – Думаю, очень хорошо. По моей оценке, он придет на следующую встречу.
Потом мы вдвоем поехали назад. Мы шли через Нойштрелиц, порой по грунтовым дорогам, через Везендорф и Миров до Витштока. Там мы расстались.
Фредди нужно было поехать в Берлин, чтобы упаковать свои вещи и наконец отправиться в долгожданный отпуск. Я же поспешил в Ганновер, где через день должна была состояться моя свадьба. Мы расстались с чувством некоторого удовлетворения. Теперь у нас появилась ясная перспектива дальнейшей работы. Возможно, мы уже очень скоро завербуем настоящего агента для разведки. Во мне было даже какое-то ощущение грусти, когда наши с Фредди пути разошлись по двум разным автострадам.
Прошла неделя. Мое внутренне напряжение возросло невероятно. Когда я поехал в центр города. Герт еще успел пожелать мне удачи. Придет ли "Мюнхгаузен" на встречу в "Европа-Центр"? Я твердо на это рассчитывал. Для прикрытия я взял с собой еще одного коллегу. Он разместился на первом этаже внутреннего двора, в ресторане "Мёвенпик". Оттуда он мог видеть холл и большие водяные часы. Я уселся в баре в поле зрения этих гигантских часов. Он должен был подойти только через пятнадцать минут. Потому в душе я еще раз проиграл всю сцену. Первую встречу в Нойбранденбурге, прощальные слова.
Через час мы уехали разочарованные. Единственной надеждой для нас оставалась запасная встреча на следующий день. Утром первым со мной встретился Ганс Дитхард. Американский коллега перехватил меня, как только я вошел в здание нашего филиала на Фёренвег, и больше от меня не отставал. – Вот и он, Норберт, самый редкий гость. Я слышал, у тебя что-то грандиозное наклевывается. Нужна тебе какая-то помощь? Может, помочь деньгами? Заходи потом в подвал, там все сможем обсудить. Может быть, тебе понадобятся сигареты или алкоголь для обмена. При этом он мне многозначительно подмигнул.
Он точно знал, что я не поддерживаю контактов, для которых нужен был обменный материал. Кроме того, ни для кого уже не было тайной, что агентуристы 12 YA используют этот самый обменный материал в основном для личных нужд. Об этом я уже как-то упоминал. Американцы регулярно заманивали наших сотрудников в подвал, чтобы там выкачивать из них информацию для себя. Все это проходило довольно неуклюже, но достигало цели. Службе такие делишки наших заокеанских партнеров были хорошо известны, но, тем не менее, она их благожелательно терпела. Я не раз видел даже того или другого мюнхенского начальника, который во время посещения берлинского подразделения выходил из подвала с блоком "Мальборо" или с галлоном виски или и с тем и другим одновременно.
Мой коллега и я снова поехали на Курфюрстендамм и заняли наши позиции в "Европа-Центре". Скажу кратко – и в этот раз ничего не произошло. Мои сомнения снова укрепились. Что же мы сделали неправильно? Может быть, я вел себя слишком дерзко или слишком самодовольно?
Изрядно нервничая, я приехал в Буков и около полуночи зашел в наш любимый местный кабачок, "Мауэрблюмхен" ("Цветочек у стены") на нашей улице Рингслебенштрассе. Там уже сидели несколько моих коллег, которые, видимо, уже пару часов подряд выпивали там, радуясь жизни. Это сразу перевело мои мысли в другое русло. Со всех сторон сыпались шутки. Изрядно набравшись, команда около двух часов ночи покинула заведение.
Самый короткий путь оттуда к нашему дому, около трехсот метров, мы преодолевали довольно долго. Некоторые фонарные столбы или тот или иной угол подверглись "орошению", что тоже требовало времени. Потом мы вдруг увидели служебную машину всеми нами так "уважаемого" коллеги Тегтмайера, того самого, который в Ганновере довел до нервного срыва Роланда Урбана из "Стэй-бихайнд". К моему стыду я должен сознаться, что и я время от времени принимал участие в ритуале, который опишу ниже.
Внезапно мы все протрезвели. Один из группы воскликнул: – Классная машина! Другой ответил: – Это же "Опель", разве они надежные? Подключился следующий: – Нет, нет, я слышал, у них все время проблемы, особенно когда заводишь. А особенно шины у них не держат воздух. Кто-то заметил: – Мне кажется, Тегтмайер завтра не успеет вовремя приехать на работу. Следующий "друг" Тегтмайера: – Не буду спорить. В мгновение ока из всех шин выпустили воздух. Смеясь и хихикая, мы, очень довольные, скрылись в доме номер два. Этот "ритуал" я видел не один раз. Текст его был известен каждому из команды 12 YA, кто жил на Рингслебенштрассе.
В этой связи я вспоминаю еще один вечер осенью 1992 года. Мы тогда тоже шли домой из "Мауэрблюмхен". Предвкушая веселье, мы заметили машину Тегтмайера. Он за это время уже привык оставлять ее на какой-то из боковых улочек. Но это ничего не меняло, потому что наша команда ее все равно находила. Но в этот раз, рассмотрев автомобиль повнимательнее, мы с сожалением заметили, что воздух из шин до нас успела уже выпустить какая-то другая команда. Один из коллег был очень расстроен: – Вот, испортили вечер. В следующий раз пойдем домой пораньше.