Снегоход урчал, вторя тихой песне голодного желудка Семенова, и подскакивал на то и дело попадающихся кочках. Пару раз мужчине пришлось объехать подозрительно темные места. Под снегом могли находиться расщелины, при любом неосторожном движении он рисковал бултыхнуться в ледяную воду вместе со снегоходом. Приходилось внимательно следить за «дорогой», а между тем местность оказалась довольно красивой.
Не зря народы севера придумали сорок слов, обозначающих оттенки цвета снега, потому что, как выяснилось, снег белым не был. Это в городе в метель, когда пушистые хлопья толстым слоем покрывают грязь городских улиц, снег кажется однообразно белым. В царстве вечной зимы оттенков ничуть не меньше, чем у радуги: от идеально белого, через молочный, к пастельному, изжелта-белому, голубоватому, серому, сизому, изумрудному, фиалковому до откровенно черного. Вся эта гамма особенно хорошо просматривалась, когда Андрей подъехал к обрыву.
Кажется, он находился на огромной льдине, свободно дрейфующей по Северному морю, а может быть, просто на окраине континента. Перед ним открылась темно-серая, почти черная вода. От нее веяло холодом и неимоверно большой глубиной. Вполне возможно, под мужчиной находились сотни метров ледяной воды. Один неверный шаг, и океан с удовольствием примет в свои смертельные объятья хрупкое человеческое тело, в один глоток высосет тепло, опалит обжигающим холодом и навеки закроет глаза.
В этой воде комфортно чувствовали себя только тюлени и айсберги. Семенов видел огромные глыбы льда, и их поверхность отливала желтым, синим и зеленым так, что молодой человек без труда разглядел четкие слои, похожие на годовые кольца у деревьев, отображающие изменение температуры во времени.
Брови и ресницы покрылись инеем, шарф, которым Андрей обмотался по самые солнечные очки, в районе рта заледенел и больше не грел. Хорошо куртка и сапоги оказались достаточно теплыми и с достоинством выдерживали низкую температуру. Однако долго любоваться природой опасно — замерзнешь.
Семенов помчался прочь от смертельно-холодного моря.
Медведя он заметил не сразу, сначала в глаза бросился странный цвет снега. Мужчина приподнял очки и увидел прорубь — небольшой провал в снегу, в котором темнела вода, — и кровь. Много, очень много крови, будто невменяемый художник-экспрессионист расплескал всю красную краску, какую сумел найти в ближайших магазинах. Рядом валялся оторванный ласт тюленя или котика.
Потом он заметил следы. Определить, чьи они, не смог — натоптано было много — но кроме как медведю следы не могли принадлежать никому. Насколько Андрей знал, медведь — единственный крупный хищник севера.
Он достал из рюкзака ружье, проверил ампулы со снотворным и медленно, держась метрах в ста от кровавого пятна и проруби, поехал по следу.
Зверь доедал свою добычу. Услышав звук мотора, поднял голову и уставился на человека.
Мужчина заглушил двигатель и прицелился.
Медведь оказался желтоватым, а передние лапы, грудь и морда — красными от крови. Семенов хорошо рассмотрел его: длинные, с указательный палец взрослого человека, когти, угольно-черный нос, подрагивающий, вдыхающий незнакомый запах человека, безэмоциональные глаза, огромные лапы, способные убить одним ударом.
Андрей не стал ждать, пока медведь на него набросится — выстрелил.
Попал в толстый бок.
Животное рыкнуло, тряхнуло головой и бросилось вперед.
Как в замедленной съемке Семенов видел каждое движение тяжелых лап и огромной головы, пасть с оскаленными желтыми зубами.
"Зря выстрелил, — пожюрил аналитик. — С такого расстояния дротик шкуру не пробил, наверняка в подшерстке застрял".
Андрей прицелился… Секунда, две. Медведь двигался быстро. Восемьдесят метров. Семьдесят.
Пьюу!
Дротик вонзился медведю прямо в лоб.
На сей раз зверь почувствовал укол, зарычал и наклонил голову.
Семенов включил зажигание и дал по газам.
Далеко отъезжать не стал — оглянулся и увидел, как медведь тяжело повалился на снег.
Мужчина подъехал к зверю, осторожно пнул его заднюю лапу… животное не пошевелилось.
Все же самый опасный хищник на планете — это человек. Пусть эволюция и природа и не дали ему когтей, клыков, мощи, ночного зрения и молниеносной реакции, они дали ему ум и рабочие руки. И он изобрел для себя клыки. Самые мощные и разрушительные: ножи, стрелы, копья, арбалеты, пулеметы, пушки, ядерные боеголовки… Оставалось надеяться, что природа и эволюция дали человеку и достаточно ума, чтобы остановиться, не пересечь черту, за которой нет ничего, кроме самоуничтожения.