К концу дня выяснилось, что в настоящее время такое подразделение как «конструкторское бюро» в документах компании «Роботроникс-Фаон» не упоминается.
— Расформировали или переименовали, — предположила Яна.
— Или ты недостаточно вникла, — уточнил Шеф.
— Взломала все, что взламывается, — Яне понравился эвфемизм «вникать», и чтобы упрочить его, она назвала все своими именами.
— Если расформировали, — продолжал рассуждать Шеф, — то куда делись сотрудники?
— Знаю точно, что один из них умер.
— Кто? — насторожился Шеф.
— Борисов, — произнесла Яна стеснительно, потому что надеялась, что Шеф сам догадается. Шеф порою «выключал» чувство юмора, чтобы поставить сотрудника в неловкое положение, — ведь известно, что шутка, непонятая боссом, автоматически признается глупостью. Но сейчас он действительно не догадался, и, понимая это, Яна в порыве подобострастья затараторила:
— Нет никакого списка сотрудников. В текущем штатном расписании никто не причислен к конструкторскому бюро, поэтому его, скорее всего, больше не существует. О том, чем оно занималось в борисовскую эпоху, есть только косвенные данные. Понятно, что Борисов конструировал нейросимуляторы для небольших партий роботов, изготовляемых под конкретный заказ. В частности, все роботы из «Дум-клуба» были оснащены «мозгами» его производства. Единственный выход, — резюмировала Яна, — это натравить на местное руководство Гроссмана. Ему, как доверенному лицу Чандлера, ни в чем не будет отказа, и мы получим всю документацию, включая список сотрудников.
— Так что же, ждать Гроссмана?
— Либо так, либо попросим его прислать соответствующее распоряжение.
— Не будем торопиться, — вынес решение Шеф.
Мой доклад оказался еще короче. В криминальных новостях, пришедших с Лагуны и Эрмы, ничего не говорилось об убийствах, столь жестоких, чтобы отбить память у роботов. Возможно, что подробности о киберамнезии скрываются в интересах следствия, но взлом инопланетной базы данных — задача трудоемкая…
Я посмотрел на Яну. Она подтвердила:
— Очень трудоемкая. Взлом — процесс интерактивный, даже в чем-то интимный, поэтому заниматься им удобнее, находясь в непосредственной близости от источника.
— Ты мне нужна здесь. — Шеф предупредил ее предложение сгонять в командировку. — Локус Галактической Полиции…
— Вникнуть? — с профессиональной небрежностью спросила Яна.
— В смысле?
— Я им займусь.
— Только так, чтобы они этого не заметили. Наконец, остается Изида… — Шеф нахмурил лоб. — Не послушать ли нам, о чем она беседует с Олли Брайтом или с кем-нибудь еще…
— Это легко устроить, — вставил я, — до какой степени мы готовы влезть в ее частную жизнь? Устанавливать камеры в ее спальне я бы не рекомендовал — из эстетических соображений, нежели из этических.
— Последние тебе неведомы, — заметила Яна, — впрочем, о первых ты тоже… — она не договорила, но смысл и так был ясен.
— Пока только видеофон и комлог, — сказал Шеф, обращаясь ко мне. — Когда Вельяминова добудет словарь?
— Ориентировочно, послезавтра. Возможна задержка, но ненадолго.
— Поторопи ее.
Интересно, что бы это дало?
Я ответил, что, разумеется, потороплю, и на этом совещание закончилось.
12
Кто-то вычислил, что самые спокойные дни — это вторники. Я не спеша поджаривал тосты — не с тем, чтобы проверить вычисления, а просто потому, что хотелось есть и торопиться было некуда. В пять минут десятого позвонил Рогов и испортил мне аппетит. Заодно, он опроверг всю теорию насчет вторников.
— Изида, — сказал он, — только что заказала билеты на рейс до Терминала. Оттуда у нее транзит до Лагуны.
— Почему ты сказал «билеты», а не «билет»?
— Потому что их было два.
Я согласился, что это достаточный повод, чтобы прибегнуть к множественному числу.
— Был второй звонок, — продолжил Рогов, — некоему Олли… Из разговора следует, что они летят вместе.
— Когда? — спросил я, краем глаза наблюдая за тостами.
— Поесть успеешь, — ухмыльнулся коллега, — если только ты не готовишь еще и утку по-пекински. Вылет из Центрального в девять тридцать вечера, рейс триста восемнадцать. Не знаю, какие у тебя планы, но если ты не успеваешь, я могу позвонить в космопорт и сказать, что в челноке заложена бомба. Делать это надо ближе к вылету.
Я поблагодарил его за предложение. Тут же проинформировал Шефа.
— Рабочий день начинается в девять, — сказал он, не пожелав мне доброго утра. Я промолчал.
— Почему они летят вместе? — спросил он.
— Может, у них свадебное путешествие. А мы тут голову ломаем…
— У Яны есть одно возражение на сей счет. Она тебе говорила?
— Говорила.
— Когда следующий рейс?
Собственно, только после этого вопроса вторник можно было считать действительно испорченным.
— В десять сорок. Но я уверен, можно успеть и на этот…
— И будешь мозолить им глаза?
— Хорошо, полечу следующим.
— Но это еще не причина, чтобы не зайти на работу, — хмыкнул Шеф и отключил связь.
Не хочу быть неправильно понятым, я не против командировок на другие планеты, — как и не против того, чтобы приходить на работу вовремя. Но улететь, так и не узнав, зачем Шефу понадобился словарь… В общем, я готов был выложить тысячу причин, почему вместо меня стоило послать Рогова. Однако Шеф твердо решил больше никого не подключать к «делу интуиционистов»:
— Я (прозвучало оно, как «Мы» у монархов докибернетической эры) через Другича дал слово Чандлеру, что о деле будут знать только пятеро…
— … роботов. — Яна, вероятно, думала, что сказала это для меня, но ее услышали и Шеф и Ларсон.
— Вы опять про карты, — Ларсон махнул на нас, как на безнадежных больных, — какая следующая? Повешенный?
— Насколько я помню, она была первой, — возразила Яна, прекрасно помнившая, что первой картой Изида обозначила меня.
— Нет, — с наивной миной произнес Шеф, — Федр у нас Паж Посохов, его карта, как мне кажется, не в счет. Колесо Фортуны, Башня, Мудрец, Девятка динариев, Повешенный, итого пять карт, которые Изида показала Федру. Две карты — Колесо и Мудрец — себя обнаружили. Предположим, что клиентом Филби была Изида. Если так, то это она, подписав письмо именем Петерсон, узнала от Мосса, с какого номера звонили Крабу. Она интересовалась вполне определенным роботом — тем, который впоследствии стал убийцей. Отсюда два вывода. Первый: ей могут быть известны оставшиеся роботы-убийцы. Поэтому она направляется на Лагуну, куда экспортировали роботов из той же партии, что и Краб. Второй вывод: спрашивая Мосса о номере, она искала не Вельяминову, а ЧГ, который, по ее мнению, должен был позвонить Крабу. Роль ЧГ малопонятна, роль карт таро непонятна совсем, но билет до Лагуны — это факт, а факты мы принимаем во внимание, каких бы жертв это ни стоило…, — Шеф посмотрел на меня, как бы спрашивая, готов ли я пойти на жертвы.
— Готов, — сказал я.
— Поэтому, — продолжил он, — я принял решение отправить Федра на Лагуну.
Это уже не было новостью: прибыв в Отдел, я попросил Яну собрать мне в дорогу пару бутербродов. В ответ она попросила оставить что-нибудь на память.
Ларсон напомнил:
— Шеф, на Фаоне остаются три подозрительных робота. Я имею в виду тех, что работают в патологоанатомической лаборатории.
Шеф помолчал с минуту, потом спросил:
— Хью, ты умеешь ремонтировать роботов?
— Отучать их убивать? Вряд ли…
— Так я и думал. А портить?
— Не пробовал.
— Значит, у тебя есть шанс научиться делать хоть это. С теми тремя мы поступим так. Ты придумаешь, как всерьез вывести их из строя — короткое замыкание им устроить или вроде того. Объяснишь все Рогову. Он будет задавать много лишних вопросов, но ты не поддавайся. От него потребуется только проникнуть в лабораторию и испортить роботов. Я же позабочусь о том, чтобы Гроссман распорядился заменить их новыми, причем, изготовленными на Земле. Гарантийный срок у них не истек, поэтому замена будет выглядеть естественно. Испорченных роботов мы выкупим якобы на металлолом.
— Отличный план, — одобрил я, — почему бы не поступить точно так же с остальными девяносто пятью?