— Ви, ну расскажи, пожалуйста, я же переживаю, — начинает ныть, садясь на краешек стола. — Блин, тебе бы сюда еще стул — а то вот так неудобно…
— У меня тут не кафе. Обойдусь.
— Понимаю, ты на меня сердишься…
— Нет, я на себя злюсь, что поддалась всему этому…
— Багримов не такой уж монстр, не станет он увольнять за то что Маринку подменили. Он ее очень ценит, три года уже вместе работают. Расскажи, что он тебе говорил, когда кофе принесла?
— Досье мое изучал.
— Ого! — округляет рот Саша. — Все равно не переживай. Маришка за тебя заступится.
— С чего бы это?
— Я попросила. Ты же ни при чем. Главное, что ты ему не грубила. Он этого не любит… Сама понимаешь, мужчина горячий, восточный. С ним осторожно надо. Хотя вроде не мусульманин он, и особо нет домостроевских замашек. Просто очень женским вниманием избалован и даже пресыщен.
— Мне не интересно о нем, Саш. Видишь — работаю. Надо чтобы было что Жанне Аркадьевне показать…
— Ой, я тя умоляю, она уже уехала. Сегодня вечеринка в ресторане, почти все с фирмы там будут. Умчалась к визажисту, забыла давно о тебе. Можешь даже домой уйти.
— Ни за что! — отвечаю резко. Сашка невыносима, под один монастырь уже подвела и под другой уже не терпится.
— Как хочешь. А я пойду…
— Тоже на вечеринку идешь? — спрашиваю ехидно. Хотя совсем не в моем духе вот так вот подкалывать, но видимо в этой фирме воздух такой… Ядом наполненный.
— Нет, увы. Там только боссы будут, элита. Зато завтра иду в ночной клуб, новый, туда приглашения достать очень трудно было… С Илоной идем, моей девушкой.
— Ясно. Рада за вас.
— Жаль нет лишнего приглашения, открытие обещает быть бомбовым. Я бы обязательно тебя пригласила…
— Спасибо, Саш, но я не хожу по злачным местам…
— Ну даешь, еще и выражение какое придумала! Злачным! Да ты разве не понимаешь, что в этом бизнесе — тусовка на первом месте? Даже важнее таланта! Ты должна быть в курсе дел конкурентов, их финансового состояния, их гардероба и с кем они встречаются. Короче, всех знать, общаться, сплетничать…
Сашка в этом момент ужасно забавно выглядит — такая воодушевленная.
— Боюсь это не мое.
— Надо учиться, деточка. Короче, в следующий раз пойдем втроем.
— Хорошо, — соглашаюсь, лишь бы отвязаться. — Мне бы сейчас историю с «кофейной девушкой» пережить.
— Это да, — ржет Сашка. Круто он тебя окрестил, главное чтоб не прицепилось. Ты не паникуй, главное постарайся пока ему на глаза не попадаться.
— Именно этому собираюсь уделить особое внимание.
***
Ну и какие модели у меня могли, спрашивается, получиться в таком состоянии? Вместо ярких восточных красок в голову лезли лишь сине-красные полосы, либо невообразимая абстракция… Не говоря уже о линии кроя — она тоже выходила своеобразной, кривой, нервной… Но дело даже не в качестве, я выплескивала на бумагу свой негатив, не для того чтобы показывать его окружающим, а чтобы выложиться и забыть наконец об этом, вернуться к солнечным краскам. Вот этим была поглощена, когда услышала звон стекла, вскрик и грохот за стенкой…
Я не в курсе кто мои соседи. Дизайнеры, или там гардеробная, или еще фиг знает что… Вместо того чтобы изучить окружение, я, от недалекого ума, отправилась на этаж к ненавистному начальству, поддавшись уговорам можно сказать первой встречной. Ну хватит уже, Виола! Ругаю сама себя. Сколько можно заниматься самобичеванием? Чем это поможет?
Очередной грохот и звон заставляют меня напрячься. Что там происходит? А вдруг человеку плохо? А я заперлась в своем скворечнике (образно говоря, потому что ни ключа, ни замка в моей клетушке нет), и варюсь в своем, игнорируя возможную трагедию… Эта мысль заставляет меня вскочить на ноги, отбросив рисунки, выбежать в коридор и толкнуть, даже не постучав, соседнюю дверь.
Предчувствие не подвело меня, перед глазами развернулась ужасная картина, от которой у меня закружилась голова и начались рвотные позывы. Красивая блондинка лежит в позе морской звезды на полу, прямые блестящие волосы рассыпаны по плечам, белое платье, на фоне которого красный цвет крови буквально ослепляет. В комнате нестерпимый запах железа.
Бросаюсь к девушке. Ненормальная порезала себе вены! Набор опасных бритв валяется тут же, а одно лезвие зажато в руке. Это не инсценировка, как однажды сделала моя школьная подружка, прижимая бритву к руке, сделав несколько царапин. Это глубокие порезы, из которых толчками вытекает кровь. У меня челюсть сводит от ужаса. Хочу закричать, позвать на помощь — и не могу. Понимаю, что если немедленно не остановить кровь, то девушка, которой на вид не больше двадцати, погибнет прямо сейчас у меня на глазах. Но остановить кровь совершенно нечем. Надо сорвать одежду… либо с нее, но боюсь что если буду ее трогать, кровь еще быстрее покинет тело… поэтому срываю рубашку с себя. Рывком стягиваю галстук и как жгутом перетягиваю им рану на левой руке. Затем зубами рву рубашку, отрываю один рукав, другой. Перевязываю обе руки и бросаюсь к выходу за помощью. Громко кричу что-то, вижу, как навстречу несется Сашка с округлившимися от ужаса глазами.