Шахов выпрямился и замер столбом. В мозгу вспышкой пронеслось видение: темная фигура в маске, отбивающаяся девушка и парень, притаившийся за гаражом в ожидании минуты своего выхода на сцену.
"Боже, какой же я дурак! Это же классика! Парень говорит другу, что влюблен в девушку, но боится к ней подойти. И просит помочь – инсценировать нападение на объект высокого чувства, чтобы благородный спаситель мог явиться на помощь и заслужить горячую благодарность. Все! Головоломка сложилась".
Он задержался еще на полчаса – дождался дежурного криминалиста и получил заверения, что след будет непременно приобщен к вещдокам. А потом поехал к самому близкому другу Виктора Румянцева.
Сергей Брагин молча впустил опера в квартиру. Парень выглядел понурым и уставшим, но ни испуга, ни напряжения в его взгляде Шахов не заметил. Из единственной комнаты доносилось изматывающе-однообразное детское нытье.
– Светка капризничает, сестренка моя, – объяснил Брагин. – Мать у бабки, отчим где-то гуляет, а она отказывается засыпать без родителей. Проходите на кухню, в комнате она не даст поговорить.
– Да я и тут постою, не беспокойся. Покажи мне, пожалуйста, свои кроссовки – те, что тебе Геннадий Митрюк суперклеем попортил.
Парень вскинул на Шахова удивленный взгляд, но вопросов задавать не стал. Присел перед калошницей, достал пакет с обувью и протянул оперу.
– Ну, и почему ты промолчал о том, что в тот вечер был на станции вместе с Румянцевым? – спросил Максим, разглядывая подошву.
– Я там не был, – сказал Брагин и отвернул лицо.
– Ну-ну, юноша, зачем же так глупо отпираться? Я ведь у тебя кроссовки не с бухты-барахты попросил. Там за гаражом замечательно четкий след вот этой самой обувки. – Шахов потряс кроссовкой. – И в силу погодных условий оставить его ты мог только в первой половине ночи с двадцать пятое на двадцать шестое.
Брагин упорно смотрел в сторону. И молчал.
– Может, скинешь бремя с измученной совести, признаешься, почему убил лучшего друга?
– Я не уби… – Он шумно сглотнул. – Я не собирался убивать. Хотел только на время вывести Витюху из строя. Чтобы он пропустил соревнования. К нам Рыжиков обещался приехать, мы решили, что он в российскую сборную кандидатов ищет… А у меня против Витьки было мало шансов. – Брагин мотнул головой в сторону комнаты и сказал с горечью: – В таких условиях разве станешь чемпионом? Мне позарез нужно отсюда вырваться, причем в самое ближайшее время. Иначе на боксе можно ставить крест. И матери стало бы полегче, если бы меня в московский интернат определили. Она перевезла бы на мое место бабку и не разрывалась между здесь и там. Я намекнул Витьке, что мне очень надо победить в этих соревнованиях, но он не понял намека. Или сделал вид, что не понял. Посоветовал найти для Светки няню на пару недель, а тем временем тренироваться днем и ночью. Дурацкий совет. За две недели форму не наберешь, только измотаешься до полного не могу. Ну, я и начал думать, как бы мне Витюху "заболеть".
Брагин умолк, и Шахов не стал теребить его вопросами, понимая, что раз уж парень раскололся, то теперь захочет выговориться до конца. И действительно, помолчав минуту-другую, Сергей продолжил рассказ.
– Вечером во вторник, когда мать послала меня на станцию за хлебом, я все еще думал. А по дороге встретил эту девочку, Кукушку…
– О которой вам четверым рассказал Игорь Тарасов, – вставил Шахов, чтобы парень не отвлекался на ненужные объяснения.
– Да. Мать меня часто отправляет в магазин у станции. Замотается днем, забудет про покупки, а вечером выясняется, что нет того, нет другого, вот и приходится бежать в круглосуточный магаз. Я давно заметил, что девчонка каждую неделю по вторникам и пятницам идет от станции в одно и то же время. Посмеялся еще: надо же, и правда, Кукушка! А во вторник мимоходом подумал, что бедняжка наверняка и в пятницу не пойдет на дискотеку, а уедет по своим непонятным делам и вернется только поздним вечером. И снова на Витюху переключился. Вот если бы в пятницу на дискотеке его подпоить и, скажем, с лестницы спихнуть! Может, он ногу или руку сломает… Только ведь не получится – не станет Витька напиваться перед соревнованиями. А трезвого его фиг спихнешь, у него реакция – будь здоров! И вдруг у меня в голове точно кино показали. Первый кадр: девушка идет ночью от станции – одна. А второй: Витька без сознания лежит на земле. Тут я и понял, как все устроить. Если я скажу Витьке, который обожает всякие розыгрыши, что хочу познакомиться с девушкой, и попрошу его разыграть маленький спектакль, он мне не откажет. Нападет на девчонку и не станет особенно защищаться, когда я на него ринусь. Ведь он не будет знать, что я собираюсь бить всерьез. Только удар нужно нанести такой, чтобы его вырубить сразу. И надолго. Вот я и ударил…