— Чего-чего? — переспрашивает меня, строго насупившись, народный артист Михаил Ульянов с грозными интонациями маршала Жукова. — И «Крокодил» здесь? А что ж вы нашли тут смешного-то?..
Рядом со мной возникает рослая фигура депутата из Петрозаводска Сергея Белозерцева. Он тащит корреспондента за рукав:
— Пойдёмте со мной, — наклоняется заговорщически. — Сейчас будет заседание двух комитетов. Обсуждаем Закон о статусе депутата. Именно вам, «Крокодилу», это будет, уверяю вас, оч-чень интересно!.. — И смеётся, предвкушая.
Депутат Ролан Быков не хочет…
…С ним было невозможно ходить по улицам, его все узнавали… Кто-то узнавал в нём Бармалея из давнего «Айболита-66», кто-то — актёра-разведчика Савушкина из «Мёртвого сезона», кто — гоголевского Акакия Акакиевича с его шинелью, кто — вороватого Кота Базилио, кто — Отца Фёдора из «Двенадцати стульев», кто — подозрительного и трогательного красноармейца из «Служили два товарища», а кто — может быть, всех сразу, а это значит — любимого артиста РОЛАНА БЫКОВА. Но я заметил, кого бы в нём ни узнали, какой бы даже неприятный, страшный образ он ни всколыхнул в памяти людей, тут же при взгляде на этого удивительного человека все невольно… УЛЫБАЮТСЯ!.. Потому что — несмотря на всю его внешнюю насупленность — от него исходит Д О Б Р О Т А. Это было видно невооружённым взглядом.
…Правда, со мной он поначалу был весьма строг, недоступен и даже колюч. Лет этак тридцать назад, на заре «перестройки», я, тогдашний парламентский корреспондент, необдуманно смело подошёл в перерыве первого Съезда народных депутатов тогдашнего СССР к шедшему мимо меня тогдашнему же народному депутату СССР и, по совместительству, народному артисту СССР, классику детского кино, самому РОЛАНУ БЫКОВУ (!?) и на ходу попросил его… дать мне интервью. Для «Крокодила».
— Для «Крокодила»? Не дам, не проси, — отрезал классик, продолжая идти куда-то по своим депутатским потребностям и не подняв на корреспондента головы…
— Но… — я растерялся, начал канючить. — Рола-а-ан Антонович… У меня задание…
— Не дам, сказал. Всё, привет. Понял?
— Понял, Ролан Антонович.
— Так. И что надо-то?
— Интервью…
— Ну, ты даёшь! Я ж сказал: «Крокодилу» — н е д а м! Уже один раз давал, плохо получилось, неудачно.
— На этот раз, Ролан Антонович, получится удачно, — самоуверенно пообещал я.
— Не у-ве-рен. Нет-нет, не дави на меня, не могу. Дел по горло, ты понял? — И, видимо, убедившись, что я не понял: — Ну, давай, спрашивай скорее. Задавай свои вопросы. Только потом чтоб — о б я з а т е л ь н о дал мне текст, ясно? Категорически!
Иначе — никаких интервью! Всё, давай, спрашивай, а то у меня времени в обрез…
…Мы проговорили тогда с ним около двух часов. В пустом коридоре Дворца съездов, за колоннами гардероба (все народные избранники разошлись на перерыв): великий лицедей и философ, к радости журналиста, хорошо разговорился, монологи его импровизационно зажигательны, по-актёрски темпераментны, гипнотизировали своей талантливостью…
Я сделал всё, чтобы ни в коем случае не исказить содержание и форму беседы, образ мыслей классика и человека. Показал, как и договорились, перед сдачей в набор текст Артисту и Депутату. Он сказал, что ему понравилось… Потом мы беседовали еще трижды.
Без шапки по кругу
Украли мою шапку. В Кремле, не где-нибудь. В гардеробе.
В один из дней Съезда народных депутатов ещё Советского Союза прихожу в раздевалку, чтоб одеться и идти домой — нет моей шапки. Приём всё остальное есть, спокойно висит себе на крюке — куртка на меху, кашне, даже авоська с книгами. А вот шапки нет как нет!..
Среди старушек-гардеробщиц, естественно, лёгкий переполох случился: пропала шапка. В ДНИ СЪЕЗДА!.. Да ещё у кого — у ЖУРНАЛИСТА!.. Да ещё у какого — из «КРОКОДИЛА»… Настоящее «чп».
В общем, обыскали всё вокруг, перевернули вверх дном всю кремлёвскую раздевалку, даже шарф чей-то нашли, кому-то лишним оказался. А шапки моей нет! Испарилась.
На следующий день пришёл, по совету гардеробщиц, специально пораньше, чуть свет: может, думаю, кто-нибудь из народных избранников по ошибке не ту шапку украл, вернёт?
Ан нет. Никто не украл, все, видать, честные.
Что делать в такой ситуации? Только и остаётся — искать сочувствия…