Я, до поры занимавший со своим диктофоном хотя и неудобную, в полусогнутом стоянии на одной ноге, но все же довольно выгодную позицию в непосредственной близости от президента СССР, прикинул вдруг, что мне бы самое время как-то ухитриться покинуть всю эту грустную и шумную братию коллег и, если повезет, подстеречь президента на пути его возвращения в ложу зала. Я мысленно рассчитал вероятный маршрут, по которому вся дружная компания руководителей во главе с президентом Горбачевым будет возвращаться с перерыва. Произойти это должно было с минуты на минуту, так как уже прозвучал первый звонок, приглашавший участников съезда в зал для продолжения важного заседания.
Я выполз из-под толпы вооруженных аппаратурой журналистов встал, побежал в направлении коридора, ведущего к правительственной ложе, занял позицию с индифферентным видом у стены пока еще сравнительно пустого коридора, по которому, как я предполагал, должны были возвращаться в зал президент и его люди. Так и вышло. Вскоре я увидел вырвавшихся из лап надоедливых журналистов и показавшихся из фойе лидеров страны — раскрасневшегося и с все еще с какой-то брезгливой гримасой (видимо, утомившийся от всей этой неприятной литовской тематики) Горбачева, рядом с ним Рыжкова и Лукьянова, а за ними всегдашнюю охрану в лице главного тогдашнего охранника президента страны генерала Медведева и еще нескольких его сумрачных упитанных сотрудников в одинаковом черном штатском…
Получалось так, что коридор, по которому они молча, не общаясь друг с другом, направлялись навстречу мне, оставался почему-то в этот момент совершенно пуст с обеих сторон. Только их группа, шедшая прямо на меня, и… я с диктофоном, слившийся с коридорной стеной. Я даже не заметил, как вся свита оказалась вдруг рядом со мной. Я, в первое мгновение чуть оцепенев и как-то растерявшись от такой неправдоподобной близости руководителей страны ко мне и фантастической их доступности, затем, не соображая, что делаю, и не думая ни о какой охране, отделился от стены и машинально протянул руку с диктофоном прямо чуть ли не под нос проходившему мимо Горбачеву. Президенту СССР…
— Здравствуйте, Михаил Сергеевичи, — вылетело само собой. И меня уже понесло: — Я… представляю журнал «Крокодил»…
Группа остановилась, уставившись на меня и, похоже, не понимая, что происходит: откуда возник этот, бородатый с диктофоном?.. Что он лепит? Какой еще крокодил?.. Охрана тоже онемела, ничего не соображая: все шло явно не по протоколу… Быстрее всех сориентировался в ситуации Горбачев: он вдруг, взглянув на меня… ка-ак расхохочется на весь коридор. Тоже не по протоколу… (Потом уже, после всего, вспоминая этот эпизод, я подумал, что такая реакция его проявилась вовсе даже и не от меня как такового и не от моих безумных слов о «Крокодиле», а просто от… нервной разрядки: этот несчастный «Крокодил» в моем лице помог несчастному президенту СССР вырваться из психологического плена противных иностранных вопросов о недавних событиях в Литве и о его роли во всем этом).
Генерал Медведев, похоже, опешил, все еще не решив, как на меня реагировать. В обычное-то время он бы поступил штатно, «по протоколу», то есть так, как следует поступать с непрошеным собеседником, прорвавшимся слишком близко к первому лицу государства: охранники обыкновенно в таких случаях незаметно для окружающих резко бьют непрошеного в пах и — дело с концом… Но… уж не знаю, может, они мой пах вовремя не нашли… Словом, для меня пока, думаю, вроде обошлось без увечий. А тут, главное, у меня появилась надежная «крыша» — президент СССР сам стал активным участником нашей беседы, остановился со мной и долго хохотал: