— Юмор должен присутствовать обязательно, верно ведь? — сказал мне Горбачев.
— И тем более сейчас, — я решил подыграть президенту, инициатору перестройки, — в условиях плюрализма мнений…
— Да! — вдохновился президент СССР. — И представляете, как будет интересно — показать сатирически, допустим… д в е партии, а?! — И опять громко и заразительно расхохотался, видимо, впервые представив себе такую небывальщину.
Михаил Горбачев мая 1990-го — тогда еще полновластный хозяин страны под названием СССР, лидер единственной направляющей коммунистической силы в советском обществе, — кажется, и в страшном сне не смог бы себе вообразить такой плюрализм, при котором партий у нас может быть больше двух…
— Словом, — перестав смеяться, протянул мне руку президент СССР, — передайте от меня привет всем тем, кто трудится на вашем поприще.
Поблагодарив президента за интервью и простившись с ним и с высокими сопровождающими лицами, я поспешил удалиться, чтоб скорее бежать в редакцию с таким сенсационным материалом в клюве. Пробегая к выходу из Кремлевского дворца мимо группы моих коллег-журналистов, был атакован их завистливыми вопросами типа: «Что он тебе говорил?», «Что ты ему такое сказал, от чего он так громко хохотал?»… и тому подобное, на что я только многозначительно улыбался, оставив собратьев по перу в явной растерянности — они ведь, похоже, расстроились, что им самим, представителям таких, казалось бы, весьма солидных изданий, как газеты «Правда», «Известия», «Труд», «Комсомольская правда» и прочие, не пришло в голову первыми подстеречь Горбачева в коридоре, а вот какому-то несерьезному «Крокодилу» так повезло ни за что ни про что…
Запыхавшись от собственного успеха и предвкушая восторг братьев-крокодильцев и начальства, я примчался в редакцию, взлетел в лифте на наш двенадцатый этаж, поймал в коридоре ответственного секретаря, как всегда, растрепанного и мрачного, бежавшего с готовыми полосами сдающегося номера, и схватил его за рукав:
— Владислав Георгиевич, я только что в Кремле говорил с Горбачевым.
Секретарь, отмахнулся от меня, вырвавшись и даже не подняв на меня глаза, бросил на ходу:
— Гри-иша, не пори чушь, нашел время, сейчас не до тебя, видишь — номер сдаем, а ты со своими шуточками!..
— Слава, — кричу я ему вслед, — послушай: я не шучу. Какие уж тут шутки! Я только что из Кремля, с заседания, где избирают Ельцина, а там Горбачев со всей своей командой, и мне — пойми ты! — удалось с ним в перерыве поговорить для «Крокодила», на диктофон. Один на один! Сейчас буду расшифровывать. Так что — делать в номер Горбачева?
Ответственный секретарь остановился на полпути к своему кабинету, обернулся, уперся в меня остановившимися глазами, по-моему, ничего еще не понимая:
— Какого Горбачева?!.. Ты что, сделал материал с Горбачевым? С самим? С президентом? Серьезно, что ли?
— С самим, с самим. Через пару часов и фотографии будут готовы, репортер обещал сразу же подослать. Я на них должен быть вместе с Горбачевым, ты увидишь.
Он, кажется, наконец-то понял смысл моих слов, резко развернулся и, не глядя на меня, бросился в обратную сторону, в противоположный конец коридора, в кабинет главного редактора. Через минуту меня вызвал к себе Пьянов:
— Гриша, это правда? Вы действительно сделали интервью с президентом?
— Да, так мне повезло. Я только что оттуда, из Кремля, вот диктофон с текстом этой беседы. Я проверил: все четко записалось. А часа через два будут готовы и фотографии.
Главный решительно нажал на кнопку селектора, тут же распорядился поломать сдающийся через два дня в печать номер, снять уже готовые материалы с обложки и со второй страницы, вместо них поставить мое интервью с Горбачевым, будущие текст и фотографии. А мне приказал срочно расшифровывать диктофонную запись беседы и сразу дать ему на просмотр.
Я ушел в свой кабинет и сел за расшифровку. И тут… о, боже!.. я обнаружил в диктофонной записи… Нет-нет, диктофон не подвел, как я и сказал шефу, всё прекрасно записалось, все мои вопросы Горбачеву. Однако вот е г о ответы были… как бы… не вполне законченными, что ли. Хотя технически и они записались в точности с произнесенным моим высоким собеседником. Но оказалось (а понял я это только, прослушав запись), что Горбачев говорил со мной… половиной фраз. Видимо, эмоционально рассчитывая на то, что мы с ним понимаем друг друга с полуслова, вернее с п о л у ф р а з ы … Остальную половину фразы президент в свойственной ему манере дополнял многозначным «мычанием», мимикой и жестами, которые понимал только я, его собеседник. К такой манере разговора в обычной жизни я был бы, может быть, и готов, но — как быть с… т е к с т о м ПРЕЗИДЕНТА, готовящимся к печати? Да еще и в таком «опасном» органе СМИ, как сатирический журнал «Крокодил», издание газеты ЦК КПСС «Правда», да еще и с тогдашним шестимиллионным тиражом?.. Мне ничего не оставалось, как просто… дописывать горбачевские фразы, как я их понимал во время нашей с ним беседы.