Готовый расшифрованный диктофонный текст я часа через полтора принес главному. Он пробежал его при мне и, кажется, остался доволен, ничего не поправив:
— Спасибо, Гриша, вы молодец. Очень оперативно сработано! Это, между прочим, впервые в истории журнала, чтоб нам дал интервью лично Президент страны! Здорово. Подписываю в номер. Фотографии поторопите.
— Да, конечно, Алексей Степанович, но… — Я замялся, не зная, как ему сказать о полуфразах. — Тут такая странная вещь…
— Что такое? — встрепенулся шеф.
— Понимаете… При расшифровке я услышал, что Горбачев, оказывается, говорил со мной как бы… неполными фразами, отрывочными… оканчивая их частенько жестами, мимикой, улыбками, но я-то, конечно, точно знал, что именно он имел при этом в виду, исходя из общего контекста. Ну, и… в общем… мне пришлось… дописать его фразы.
— Что???!.. — Главный аж задохнулся. — Д о п и с а т ь Горбачева?! То есть вы с а м и, что ли, д о п и с ы в а л и — Президента??!.. Вы понимаете, Гриша, что вы сказали сейчас? Это же значит, что мы должны согласовывать текст с его секретариатом, может быть, с самим Горбачевым? А это, как вы знаете, займет месяца два, если не больше. А нам сдавать номер послезавтра! Как вы себе это представляете? Да-а-а, дела…
— Алексей Степанович, — робко промямлил я. — Но… я же был с ним рядом, л и ч н о говорил с Горбачевым, точно знаю, что он имел в виду, не договаривая некоторые фразы. Да и что уж там он особенного говорил-то — о юморе, о нашем журнале… Ничего, в сущности, принципиального и такого уж политически важного… В общем, я отвечаю за точность его мыслей и текста ответов.
Делать было нечего, времени ни на какие согласования не оставалось, да и упускать такой шанс, как эксклюзивное интервью президента страны «Крокодилу», главному явно не хотелось. Видно было, что он борется с собой. Наконец, он выдохнул:
— Ладно, Гриша, на вашу ответственность. Ну и на мою, конечно… Рискнем.
Рискнули. Сдали мой текст в номер. И несколько фотографий к нему (напечатанных в том виде, как это описано выше, то есть без меня в кадре…). Получилось довольно эффектно, даже красиво. Журнал отправили в секретариат Горбачева. Через пару дней меня в Кремле встретил пресс-секретарь президента Аркадий Африканович Масленников и похвалил за крокодильское интервью, сказав, что и самому президенту понравилось. А еще через день на заседании Верховного Совета СССР Президент страны М. С. Горбачев, сидящий, как обычно, за своим отдельным столиком под государственным флагом слева от президиума, увидев меня на журналистском балконе… приветственно, как своему знакомому, покивал мне с улыбкой.
Это было, хотя и приятно, но…меня охватила легкая дрожь, когда я оглянулся вокруг: со всех сторон на меня смотрели бдительные глаза кремлевских сотрудников, отвечающих за безопасность…
Горбачёв лежал на столе
Ирэн Андреева, союзный депутат, зампредседателя Комитета по депутатской этике, рассказала мне как-то про то, как, оказывается, президент СССР переживал свои взаимоотношения с академиком Сахаровым… В частности, когда в нашем с ней разговоре возникла тема Сахарова, я спросил:
— Неужели на заседаниях своего Комитета вы ни разу не обсуждали грубое поведение Горбачёва по отношению к Сахарову, его унизительную для последнего перепалку в присутствии всего съезда?
— Нет, не обсуждали… Но я сейчас вам расскажу один случай, который может кому-то не понравиться, но — это было лично со мной, поэтому я не могу не рассказать.
Итак, закончился съезд. Собираюсь уходить, вдруг оборачиваюсь на стол президиума, вижу: Горбачёв, прощаясь с депутатами, смотрит с мою сторону и… протягивает свой длинный палец, бросая мне: «Подожди!»… Он повернулся ко мне и вдруг… лёг животом на стол, и его лицо мгновенно оказалось прямо возле моего лица, и заорал бешеным голосом: