На фестивале было 7 русских театров. Все разные, один разнее другого. Непонятно было, кого и за что награждать. Чтоб честно было… Но мы долго спорили, ругались. Я растерялся даже, стараясь, как и обещал Лёше, быть честным и объективным. Но, кажется, я один старался. Смотрю, остальные как-то не очень стараются. Массовик — доктор наук, замечаю, все из какой-то бумажки под столом свои предложения вычитывает.
— А что это там у вас? — спрашиваю его при всех и вслух, чтоб всё честно было. Сохраняя при этом объективность из последних сил.
— Это, — мямлит, — мой конспект.
— А если честно?
— А-а, если честно, то… не совсем конспект. Вернее, не совсем мой…
— А чей?
— Мм… Лёша передал мне это мнение его театра, по призам… Сказал, можете не учитывать, просто вот такое мнение коллектива…
— Какое еще мнение?! Они же участники. А мы — ж ю р и! Объективное и независимое, помните?
— Как сейчас помню. И еще — честное. Но… Лёша просто предложил…
— И кого же, интересно?
— Он… правда… почему-то только своих…
— Ничего себе! — Я аж задохнулся. — Кто из нас жюри-то: мы или Лёша?
— Ну, чего вы раскипятились? — вступила режиссер всея Руси. — Необязательно это учитывать. Не берите в голову. Не было его. А что, если попробовать оценивать объективно и независимо, а?
— Это идея! И — честно! — поддержали ее основатель ПЕН-клуба и лауреат африканских марионеток.
— Ладно, — говорю. — Предлагайте, кого награждать. Вот тут мой расклад премий по номинациям.
Потом каждый предложил свой. Стали голосовать. Почти за все варианты было 4 против 1. Один — это я… Всё правильно: они ж все профи, один я — дилетант из малохудожественной самодеятельности.
По итогам решения жюри все Дипломы получил… театр Лёши. Его актеры и он были, конечно, довольны этой нашей объективностью.
Правда… Уже после фестиваля мне — а может, и остальным четверым — посыпались возмущенные письма, смс и звонки. Обвинения в коррупции и угрозы… Участники, не получившие премий, были в бешенстве от несправедливости жюри. А один из них — Петя Райский, режиссер театра «М и Ж», который должен был принимать у себя в городе следующий фестиваль, спрашивает меня:
— Старик, будешь в нашем жюри?
— Я-а?!.. Но мы же не оправдали надежд на объективность.
— Ты оправдал. Мои люди донесли, какой был у вас там расклад. Тебе мы доверяем. Ты явно — объективный и независимый.
— И еще честный, — напомнил я, чтоб он не забыл.
— Да, и еще честный.
— А что еще твои люди донесли?
— А еще, что Лёшка — хозяин вам свой вариант награждений подсунул. Это ваащще — ни в какие ворота! Я у себя на фестивале такого давления на жюри не допущу! Согласен на эти условия?
— На эти — еще бы, — говорю. — А кто еще в жюри? Те же все?
— Не-ет, что ты. Та же будет лишь режиссерша всея Руси (она, кстати, в моем театре спектакль ставила). Остальные члены — новые. Правда, будет тот же кукольник. (его пьеса у нас идет). Но зато все остальные — новые: Такая-то — балерина, жена кукольника. Ну и еще ты. В общем, независимое жюри подобралось, скажи?
— Что правда, то правда, — киваю. — Жюри совершенно независимое.
В первый же день второго фестиваля Петя Райский нас, жюри, жестко предупредил:
— Никаких мнений ни от кого из участников и посторонних не принимать! Будем сурово пресекать любые попытки влиять на жюри. И я, как хозяин, лично прослежу, чтоб никакой возможности давить на вас не было: запрём вас в туалете. Чтоб все было честно. И больше того: моему театру можете вообще ничего не давать! Никаких премий! Чтоб исключить всяческие кривотолки.
Мы просмотрели 12 спектаклей театров, все разные, один лучше другого. Было кого награждать. На этот раз мы в жюри были совершенно свободны и независимы. Никто не давил на жюри, не мешал своими советами, не подсовывал пожеланий под дверь туалета. Мы точно следовали напутствию хозяина Пети Райского. Предельно точно: его театру «М и Ж», как он и отважно предлагал, не присудили никаких Дипломов! Словом, объективность была соблюдена.
А перед отъездом с фестиваля у меня раздался звонок:
— Старик, спасибо за работу, — волнуясь, сказал Петя. — Представляю, как вам было трудно. Знаешь… Я, конечно, не хочу на тебя давить, но… Я не за себя. Мне за моих актеров обидно. Всех, плачут, наградили, а нам — ничего! Что ж мы, хуже всех, что ли?..
— Сочувствую, Петь. Но ты же сам предлагал ничего не давать твоим, — мягко так намекаю ему, чтоб не обидно.
— Обидно! Я ж предлагал фигурально! Короче: ты не возражаешь (а с остальными членами жюри я уже договорился), если мы допечатаем еще Диплом — «театру „М и Ж“ за лучший спектакль фестиваля»? Ведь мы действительно одни из лучших, правда? По-моему, это будет объективное решение.