–Ухожу, – тихо сказал сын, зябко поёживаясь, нахлобучив на голову колпак от куртки, он торопливо бежал к раскрытой пасти грузовика.
Иннокентий Петрович долго смотрел ему в след. Страшное предчувствие беды сковало его, просевшая трещина в отношениях наглядно обозначилась. А настырный дождь все моросил и моросил. Не сильный, но какой-то назойливый, монотонный и ужасный в своей безостановочной безысходности.
Ему бы тогда подойти к сыну. Но что-то сдержало Иннокентия Петровича. Куда они все без него. Простят. Три поколения собственной семьи переехал, словно танком.
Он побрёл к своей машине, где пьяные грузчики наспех инеумеловтолкали его пожитки в маленький грузовичок. В один день он стал бедняком, в один день рассыпалась его многолетняя, отлаженная жизнь.
Но страх нагрянул значительно позже. Он догнал его исподтишка, сумеречный, ужасный и липкий. Страх, от которого Иннокентий Петрович сознательно бежал, прячась от него, но тот накрывал его в самые неподходящие моменты и жил в нем всегда. Страх, о котором он привык молчать, безрезультатно борясь с собой. Но этот страх жил в нем постоянно, испепеляя душу.
Тогда стало по-настоящему одиноко, страшно.
Озарение приходит слишком поздно, когда почти ничего невозможно вернуть.
Он остался один. Каждый день бредя на заветную скамью, чтобы с мученической тоской смотреть в окно напротив. Одновременно знать, что никто не выйдет сегодня. Быть может завтра что-то измениться. С каждым днём неугасаемая надежда истончалась белесой воздушной пеленой. Иннокентий Петрович мечтал, как однажды внук выйдет к нему и присядет вот на эту самую обыкновенную скамью, немного помолчит собираясь с мыслями, а потом начнёт разговор. Но никто не выходил к одинокому старику. Тот вставал под вечер, когда в заветном окне гас свет. Надеяться на что-то было бесполезно. Он ещё ждал некоторое время, чутко всматриваясь в даль, быть может внук после работы придёт к нему. Но время, завёрнутое в обойму лет, проносилось, не оборачиваясь. А потом медленно растворялось в небытие, а внук всене появлялся. Тогда сгорбленный Иннокентий Петрович шёл домой к чёрному коту, к тому, кто преданно ждал его у порога. Ласковый, благодарный за внезапное счастье. К тому, кто единственный ложился в ногах у Иннокентия Петровича и чутко стерёг надломленный покой старика. Вот и сейчас немного утоливший голод кот не мигая сидел у безвольно опавших рук больного хозяина.
Внезапно бывает так, что то чего ждёшь много лет, неожиданно приходит само. Внук и сосед встретились в холле огромного здания, наполненного жёлтым светом бесчисленных ламп, поняли друг друга с полуслова. Он ничего не знал о том старике, что годами сидел на скамье напротив его бывшего кабинета, из которого он переехал уже более пяти лет назад. Ему и в голову не могло придти, что где-то там целыми днями сидит его дед и сложив между старческих коленей вычищенную до блеска трость ждёт его. Неприкаянная дедовская душа бежит к нему сквозь бетонные стены и не пройдя лабиринты равнодушных охранников, придавленная от собственной ничтожности, она обрывалась в полете и брела в своё дряхлеющее тело.
Их посадили в машину и повезли по студёным улицам января. По морозным дорогам, скрипучему снегу, скользкой раскатанной бесконечной белой ленте. Мороз крепчал, вьюга была на подходе. Они мчались, разрезая белесый туман, чтобы успеть проститься. Внук молчал, сжав губы и напряжённо смотрел на дорогу.
Конечно, в памяти всплывали рассказы матери. Но с годами все выветрилось, нагромоздились новые дела. Все осыпалось. Исчезла боль, обида прошлой отверженности.
Егор вошёл в сорванную с петель наслоённую множеством покрасок убогую деревянную дверь, чтобы задохнуться от смрада умирающего человеческого тела.
Он встал в нерешительности, рассматривая незнакомого старика со сложенными руками на груди.
Иссиня чёрный кот приподнялся из-за Иннокентия Петровича и по собачьи ощетинился, а потом бессильно опустился, разрешая подойти к человеку, чей горький покой он стерёг.
–Деда, – коснулся рукой взрослый мужчина с умными глазами.
Старик открыл глаза. Он словно бы смотрел на себя в зеркало лет сорок назад. Та порода, которую он не признал много лет назад смотрела на него светло карими глазами.
–Егор. Неужели это ты? – он с трудом разлепил фиолетовые потрескавшиеся губы. Ему казалось, что закончилась его земная жизнь. Бог, смилостивившись посылает ему прекрасное видение.
–Почему не вызвали скорую? Ему в больницу надо.– привычно быстро командовал Егор, спрашивая у Бориса.