Легла, сталкивая его с кровати, сняла с себя брюки и стала следить, как неспешно это делает сам Мурр. Любопытство, это всё моё любопытство, не иначе. Никакого стыда! Только желание увидеть, что там у него. А у него там… Ух ты! Я сглотнула, отвела глаза. Наверное, я погорячилась. Ну куда мне такой…
— Старый? — подсказал Мурр, забираясь на кровать. Он придавил меня своим телом не давая сбежать. Заодно согрел.
— Большой, — выдавила из себя.
— Ты мне льстишь, — заулыбался он.
Да? Я прям удивилась. Неужели бывают длиннее и шире?
Капитан рассмеялся, уткнувшись мне в плечо. Очередная приятная волна пробежалась по телу.
— Задень его, он не страшный, — то ли попросил, то ли приказал. Да как это у него всегда получается? Вроде приказал, утвердилась во мнении я, хотя перечить не хотелось, так как просящие нотки я слышала.
— Уговариваю, — вновь подсказал мужчина.
Его губы медленно двигались по шее, от чего моё тело предательски таяло. Я потянулась рукой между нашими телами к его плоти, которая была в возбуждённом состоянии. Горячая, мягкая кожа, чуть липкая. Сжав пальцы, услышала протяжный стон, и дрожь возбуждения охватила меня. Я следила, как затуманился взгляд Мурра, как он смежил веки, слепо уткнулся в подушку над моим плечом. Моя ладонь скользила по упругой, твёрдой плоти, по мужскому естеству, привыкая к нему, пока не вспомнилась пакость об этой части тела капитана, которую надумал себе Матиас. Убрала руку, чуть не задохнувшись от презрения к себе.
— Я его убить готов, — признался Мурр, садясь на пятки и потянув меня за собой, усаживая напротив.
Я видела, что он разозлился, причём сильно, чуть покраснели кончики ушей, и нос воинственно раскрыл крылья. Я рассмеялась, поглядывая, как качается напряжённый орган, которого лишила ласки.
Капитан нервно провёл рукой по волосам, расстроенный до невозможности. Я потянулась к нему, обвила руками.
— Прости, нечаянно вышло, — покаянно шепнула, заглядывая ему в глаза.
Мурр обернулся, рывком сжимая в кулаке мои волосы на затылке, притянул к себе ближе.
— Рит, я не прошу его забыть, но не вспоминать пока можешь? Совсем немного. Я ведь ревнивый.
А я и представить себе не могла, что в этом арче скрывается столько страстей. Возбуждение во мне росло с каждым вздохом, с каждым ударом сердца, переполненного предвкушением. Он давно на меня глаз положил. Пока я разыгрывала свой интерес, его в нём разгорался, усиливаясь. Я, глупая, не видела, как он кружит рядом, как следит за мной, пока я не вижу, и тихо умирает от ревности. Он не хотел становиться таким же, как отец. Сдерживался, опасаясь, что кроме боли не сможет ничего дать взамен. Как отец, сходил с ума от безысходности. Он решил дать мне шанс жить счастливо с другим мужчиной, затем передумал, строя козни Сальваресу. Но вскоре опять вернулся в состояние созерцания со стороны. Его метания и муки мне были так знакомы, я видела в них отражения чувств Тоова, его отца.
Я в нерешительности замерла. Зачем он всё это открыл для меня? Пальцы легко гладили иссиня-чёрные волосы. Я терялась в догадках, искала ответ в его напряжённом взгляде. Как его успокоить? Может, оставить как есть? Мурр покачал головой и нежно поцеловал. Я с облегчением ответила, даже представить было страшно остановиться сейчас на самом интересном.
— Ритка, хватит смешить, — попросил он.
«Ну так не давай повода, — мысленно возмутилась в ответ. — Вот Матиас уже бы давно…»
— Ой! — вскрикнула, когда Мурр больно дёрнул за волосы.
Он медленно стал целовать подбородок, чуть кусая. Аж дух захватило от возбуждения, даже отцепила пальцы, которыми пыталась отодрать его руку от моих волос. Хоть и короткие, но больно же было. Сейчас, конечно, не больно, но ведь было! И извиняться он опять не собирался, лишь удивлённо приподнял бровь на мои мысленные воззвания к его совести.
Мир снова повернулся, и я оказалась лежащей на спине. Мурр, расположившийся между моих ног, с упоительной нежностью, всепоглощающей страстью гладил руками мой упругий живот.
— Ты само совершенство, — сделал он комплимент, поглаживая уже мои бёдра. Я же доверчиво ждала самого главного. Мысли, чёртовы мысли. Как могла, пыталась не думать о пальцах и о том удовольствии, что я помнила, когда они проникали внутрь. Но это было выше моих сил.
Мурр навис надо мной, опираясь на локти. Я погладила его по волосам, мысленно поторапливая, я уже начинала беспокоиться. Может, чего не так делаю? Почему он всё медлит? Но не упрекала, лишь целовала, настороженно прислушиваясь к своим ощущениям. Никаких пальцев! Только скользящее проникновение, а затем острая боль.