- Пришел, значит припекло. – кивнул ему, произнес отец Михаил
- Здравствуйте, - миролюбиво и как-то обреченно произнес он.
- Расскажи все, что произошло, и душе будет легче и твоей возлюбленной.
И не осознавая, что делает, Филин рассказал, как остался один на улице, как попал в детдом. А после - в банду, с которой его вытянул Паша, после смерти родных. Как попал в армию, а следом - на войну. Рассказал все о плене, о генерале, о парнях, о том, как выжил с трудом, и скольких убил потом. Трещал взахлеб, ничего не упуская.
Мужчина не заметил, что плачет. Ему не было жалко себя. Нет, он был никчемным человеком. Но когда разговор дошел до Кати, он чуть не закричал. Рассказал, как она дерзко спасла его, как он ее сделал своей, и что она оказалась девушкой. Говорил, что с ней сделали люди генерала, и что она сейчас сходит с ума, хоть врачи и делают положительные прогнозы, но он же чувствует. Ей плохо. Душа ее болит.
Священник все время молчал, лишь внимательно слушал все, о чем хотел сообщить ему мужчина. Когда же Филин закончил, отец Михаил улыбнулся и произнес:
- Ну Слава Богу, выговорился. – видя недоумение на лице посетителя, он добавил: - Ты душу открыл Богу, он в нее заглянул. Друзей тебе достойных послав. Девушку чистую направил. Ты же не сможешь с ней во грехе жить, женой сделаешь. Она твою душу и излечит. Деток вот тебе сколько народит. А ты жить должен, добро творить. Она тебя к этому и ведет, а то, что плохо Вам сейчас, так это все людское.
Подведя мужчину к иконе Николая Чудотворца, произнес:
-Помолись-ка лучше, батюшке Николаю Чудотворцу, да ступай к своей возлюбленной, и больше от нее не отходи. Месяц или три месяца, или год. Будь возле нее, даже если прогонять будет. Ее душа твою зовет, а ты не слышишь. Ты ее лучше лекарств излечишь. Только поспеши, ведь вижу грех она надумала совершить. Не успеешь, следом улетишь. Успеешь – счастье тебе будет.
Услышав слова старца, Филин вздрогнул и хотел было рвануть к выходу, но замер, и поклонился старику: - Спасибо Вам, батюшка.
- Благословляю тебя, сын мой, на благие дела угодные Господу нашему, - и перекрестив крестом животворящим, ушел. – Я помолюсь за вас.
Филин выбежал с территории храма, и рванул по направлению к дому девушки. Он все понял, о чем говорил старец. Катя решила покончить собой. Скорость перевалила за 100, но быстрее не получалось. Над городом нависла грозовая туча, и уже в следующий миг тяжелые капли дождя обрушились на город. На небе засверкали молнии, а он все спешил к своей Кате.
....
Расправив руки, она хотела было уже прыгнуть как вдруг кто-то сзади схватил ее, и поставил вновь на крышу.
- Ты что творишь, чокнутая? – сфокусировшись на человеке, который ее только что спас, Катерина вдруг испугано отпрянула. Мужчина был ей смутно знаком, и она не понимала чего ожидать.
- Умереть захотелось? - возмутился он. –Жить надоело?
Он что-то кричал, тормошил ее, но она не слышала. Словно и не было ее тут.
И тут он сделал то, что не ожидали оба. Замахнувшись, залепил звонкую оплеуху Кате. Растерявшись немного, она вдруг разревелась. Осела на мокрый, холодный пол крыши и разревелась.
Прошло еще совсем немного времени, и девушка почувствовала, что прижимается к теплому мужскому плечу, и рассказывает ему обо всем, что произошло. Собеседник молча все слушал, давая девушке возможность выговориться. Чего никто из них не ожидал, так это фееричного появления на крыше, в раскатах майской грозы Филина.
- Твою мать, - успел произнести он, прежде чем рвануть к парочке, что так мило ворковала. Но заметив, что Кате ничто не угрожает, и более того, она смотрит на него четко и осознано, он немного успокоился, и перевел свой взор на мужчину.
- Не может быть, - прохрипел он. Перед ним, обнимая его плачущую женщину, сидел покойник. – Медведь, это ты?
Его друг и товарищ, которого он тащил на себе несколько часов по скалистым зеленкам Чечни, оказался живым и здоровым.
- Здравствуй, Филин, - кивнул ему мужчину, и в следующий миг получил удар правой. – За что?
-А нечего мою жену лапать! – воскликнул Филин, забирая Катю в свои надежные объятия, и целуя ее. – Моя, только моя. Больше никуда не отпущу. Везде будешь со мной. Моя малышка. Любимая. – шептал он, и подняв девушку на руки понес прочь из крыши. – Пойдем, засранец.