— У меня в детстве не было таких праздников. Вообще праздников не было, — грустно ответила она.
Бен бросил на неё взгляд сочувствия и сделался хмурым.
— Проблемы с родителями? — осторожно поинтересовался он.
— Нет. Родителей не было, вот и проблем не было, — она неестественно, нервически засмеялась, но это выглядело жалко. Бену стало лишь больнее за неё.
— Всё в порядке, ты можешь не смеяться над этим, если не хочешь: в дерьмовом детстве мало весёлого, — ему так не хотелось, чтобы Рей насиловала себя весельем. Бен увидел в глазах друзей сочувствие и скрытое осуждение — за то, что она портит вечер неуместной грустью. Понимал, что в них это было не сознательно и без злобы, но не желал присоединяться. Его искренность и сострадание были награждены её благодарным взглядом и едва уловимым кивком головы.
— Даже если не понимаешь, что я несу — просто пей, — Митч всучил ей стакан закрученной формы из голубого стекла, украшенный планеткой с кольцами из цветной фольги. — Держи пока для разгона: хоть не такой ядрёный, как остальные.
Рей неуверенно отхлебнула и сжала губы, зажмурилась, тряхнув головой. Затем сделала по глотку каждого коктейля, и на её лице проступила вся эмоциональная палитра от ужаса до смирения.
— Ну, как?
— Да не знаю… Вообще, если честно — все гадость, — ребячески захихикала. — Оставлю себе первый, он вроде даже вкусненьким показался.
— Дай-ка мне тот зелёного цвета, от которого тебя больше всего перетряхнуло, — засмеялся Бен, протянув руку к Рей.
— У тебя какая-то нездоровая склонность к саморазрушению, — отшутилась Арди́ на его просьбу.
После разговоры пошли на незнакомые для Рей темы. Она попыталась влиться, рассказав пару историй о работе, но безуспешно. В итоге взяла себе второй напиток и несколько салфеток, на которых принялась рисовать помадой. Пальцы по привычке с прилежанием выводили букву «Б». Потом ещё на одной салфетке. И ещё. Буква её сердца, размноженная десять раз, тонула в лужицах от пролитых на стол коктейлей, принимала на себя снегопад пепла с сигарет Арди́, была свирепо пронзена зубочистками или случайно скомкана жестокими ладонями. «Моё сердце забросали мусором», — с детской печалью скользнула взглядом по своим потерпевшим бедствие исписанным салфеткам. Неосторожная рука Бена схватила одну из салфеток Рей, что была сдвинута на середину, и утёрла ею рот. Нахмурился, распробовав вдруг фруктово-восковый привкус, и отнял салфетку от лица. Его живот мгновенно пронзило томительным жаром. Вновь посмотрел на пылающие алым губы Рей, заворожённо поднёс салфетку обратно к своим губам, но резко отбросил её и принялся утирать рот рукавом. К счастью, Рей не заметила его неуклюжих манипуляций, и Бен успокоился.
— Что это там такое у тебя? — надеялся криком разрезать рёв музыки.
— Да так, ерунда, — махнула рукой, не поднимая головы.
Бен присел рядом с Рей, и она рефлекторно вся сжалась от его опьяняющей близости. Словно не нарочно прижался бедром к её бедру, плечом к её плечу и с истинно Беновым пристрастием к деликатному нарушению личного пространства наклонился к лицу Рей, щекоча кончиками волос её висок. Мгновение, готовое поспорить с вечностью. Мгновение, желающее заполнить собою все прочие, что были до него. Настырное, смелое, пленительное. Мгновение, смешавшееся с кровью и устремившееся по венам.
— Ты владеешь каллиграфией? — удивился он, дотронувшись до густой линии буквы.
— Не-а, — мотнула головой, — я только одну букву и умею, — взволнованно усмехнулась.
Бен про себя отметил, что её манера написания чем-то похожа на его, но не заострил на этом должного внимания. Его мысли начинали потихоньку тяжелеть и путаться, ноздри глубже втягивали воздух — Бену нравилось, как Рей пахла. И он вообразил, как пробирается голодной рукой в вырез её туники, ласкает под ней кожу. Он никогда не представлял в таком положении Арди́, несмотря на то, как она была сексуальна и смела с ним. Сейчас эти мысли не казались ему неправильными, не вгоняли в ужас перед наготой. Сжал руку в кулак — запечатал свои мерзкие желания: они не должны отравить Рей, не имеют права потревожить её покой. Неоновые тёмно-фиолетовые лучи легли на её пряди, пересеклись, нахально обогнали Бена и прогладили кожу на её груди, загорелую, с россыпью мелких веснушек. Рей обратила к нему лицо — её зрачки расширились, подбородок дёрнулся.
— Мне, пожалуй, не помешал бы учитель каллиграфии, а то я настоящий пенёк в этом деле.
В потоке разговора с друзьями Арди́ отвлеклась и взглянула на Бена и Рей. Первое, что она почувствовала — скоблящую по сердцу ревность, хоть и понимала, что чувство собственности — жалкая прихоть. Ревность пуста и разрушительна. Да и кто они друг для друга? Митч и Кори упрощали и называли их парнем и девушкой, но они с Беном сами не решили, кто они друг другу. Обоих устраивала свобода, и Арди́ не нравилось то, что она сейчас чувствовала: как в капкан угодила. Ей захотелось громко окликнуть Бена, отвлечь, она знала, что он непременно вернётся, и её тревоги улягутся. Она уже открыла рот, но внезапно поймала себя на мысли, что на смену раздражению пришло любование. Арди́ засмотрелась на то, как эти двое выглядели рядом друг с другом. Пытливый взгляд восторженного целым миром художника уловил непостижимую гармонию их единения, соблазнительный баланс хрупкого эротизма и нежности в сдержанных прикосновениях. «Как бы здорово было их написать. Какие они красивые вместе: такие сильные и крепкие, но в то же время неловкие дети… Ну, и дура же я!» — опрокинула целиком свой стакан.
Митч сделал новый заказ, и через несколько минут желтокожая официантка с широкой улыбкой подлетела к их столику, заботливо поставив какую-то светящуюся жидкость со струящимся ледяным дымком. К каждой порции прилагался кубик шоколада для контраста вкуса. Бен с мальчишески ласковым выражением на лице вложил свой кусочек шоколада в ладошку Рей, улыбнулся ей и вернулся на прежнее место, тут же осушив до дна свой бокал. Рей крепко сжала во влажном кулаке его нежный жест, будто желала, чтобы он отпечатался на коже и остался с ней навсегда.
— Сила небесная! Да ты хренов киборг какой-то! — весело заорал Митч, вжавшись в спинку дивана и смешно подняв стопы над полом. — Я эту дрянь вообще только маленькими глотками могу пить, а он просто… залпом… и рожу не скривил!
— Мы хоть не отравимся этим? — прыснула Рей, оглядывая содержимое бокала и раскачивая его по кругу.
— Вот на Соло и проверим.
— Мне кажется, ему можно в спину запустить Звёздный разрушитель*, и тот сломается об неё! — поддержала своего возлюбленного Кори.
Грохочущая танцевальная музыка сменилась томным потоком волнующего космического блюза. Рей освоилась в простеньких попсовых мелодиях, но никогда прежде не слышала ничего подобного. Её заворожили незнакомые ритмы, хоть она не разбиралась ни в исторической, ни в культурной значимости этого звучания. Митч увлёк Кори за собой на танцпол, Рей осталась наедине с Беном и Арди́, и её вновь объяли ставшее привычным невыносимое чувство ревности и бессилие от невозможности сбежать. Подле неё внезапно плюхнулся незнакомый парень с двумя коктейлями в руках и любезно протянул один из них Рей.
— Привет, — игриво и самонадеянно улыбнулся он, — что, друзья по парам, а ты скучаешь? — придвинулся к ней ближе.
— Нет, не скучаю…
— Я Коул.
— Понятно.
— Что понятно?
— Понятно, что ты Коул. Коул с двумя красными коктейлями, — без интереса ответила она.
— Если не хочешь пить, хрен с ней, с этой выпивкой. Пошли танцевать? — он и не думал сдаваться.
Рей лишь сейчас мысленно сделала ему одолжение и взглянула на незнакомца. У него было юное узкое лицо, с острыми, изящными чертами, но от брови через скулу и нос, наискось, змеился кривой шрам, явно оставленный лазерным лучом. У Коула были пепельно-платиновые взъерошенные волосы. В общем и целом он имел привлекательную наружность и обладал приятным голосом. Впрочем, ни то, ни другое не произвело на Рей сильного впечатления.