— Очень романтично, — сыронизировал По, — настолько был уверен, что ты мусор, что решил, будто можно будет расколоть тебя особенно не напрягаясь.
— Не знаю, о чём он тогда думал. Но со временем мне пришло на ум, что, знаешь, он будто… будто даже не желал мне зла. Да, он влез в мою голову, потому что таков был отданный ему приказ. Да, было мерзко, что кто-то чужой переворачивал самые болезненные вещи в моей памяти. Но он сделал это так неуклюже и осторожно, что я легко вторглась в его сознание в ответ.
— На моих глазах он согнал в кучу поселенцев на Джакку как скот и отдал приказ расстрелять их. Я уж не говорю о прочих масштабах тех деяний, что он натворил.
— Да, натворил, и предостаточно, — печально кивнула Рей, сжимая в руках пустой стакан. — Налей, пожалуйста, ещё.
— Но ты не хочешь об этом говорить, верно? — вытянул ниточку из распускающегося шва на домашнем джемпере. Рей промолчала и уставилась снова в окно. По прошёлся за бутылкой и налил ей до краёв. — Так почему не рассказала нам с Финном? Не доверяешь друзьям?
— Я знала, что вы не поймёте.
— Твоё «знала» звучит даже ещё обиднее, чем потенциальное недоверие. Но я сейчас вот о чём подумал: ты так тихо и смиренно говоришь о нём. Так говорят о любовниках — прощают им их природу.
Рей испуганно уставилась на Дэмерона, не зная, как ей ответить на эту реплику: правдиво, неполно или снова соврать. Крепкий алкоголь обжёг ей горло и мысли.
— Ты что, серьёзно обдумываешь ответ? Мать честная, — выдохнул, надув щёки и вытянув губы, и откинулся на спинку дивана.
— Это было слишком сложное и запутанное чувство, — Рей хотелось вновь разрыдаться от невозможности спрятаться от его проницательности. По умел талантливо просчитывать серию гиперпрыжков и с лёгкостью просчитал её, будто она космический объект или расстояние. Рей ощутила бессилие и укол злости. — Просто он понимал то, что я испытывала. Понимал, с чем я столкнулась, тьму внутри меня. Он тоже прошёл через это и даже через кое-что похуже. Это сблизило нас. Но я слишком хотела его на стороне Света, а он меня — на стороне Тьмы.
— Не сочти меня сволочью, но я смотрел похожую голопорнушку в юности, — шутка расслабила По и успокоила нервы, но Рей тут же больно ущипнула его за локоть. — Ауч!
— Сволочь.
— Согласен, это был перебор, — придвинулся к краю и упёрся ладонями в колени. — Так что ты намерена делать с этим?
— Для начала я просто хотела, чтобы ты, Финн и Роуз знали об этом. Расскажи им сразу, как представится возможность. Понимаю, мне бы лучше самой, но неизвестно, как скоро снова увидимся. И теперь я хочу, чтобы в Сенате тоже знали об этом, что сын Леи Органы-Соло вернул к жизни их нелепого последнего джедая, которая в одиночку пала бы во Тьму и стала императрицей-ситхом.
— Позволь перефразирую: ты хочешь, чтобы я тебе в этом помог?
— Было бы весьма кстати. Твоё слово имеет в Сенате вес. А я не хочу с ними связываться… Проклятье, как же трусливо я звучу, — Рей прикончила новую порцию и моментально опьянела. Стыд, страх, сомнение и парадоксальное бесстрашие толкались в её сознании. — Но даже если ты откажешь мне или твоих слов будет недостаточно, я сама заявлю об этом. Так, чтобы все услышали.
— Видимо, оно того и впрямь стоит. Хоть я действительно с трудом могу принять это. Мне тяжело оценить свои чувства на этот счёт: с одной стороны, во мне ещё живо презрение к Кайло Рену, но, с другой, ты говоришь, что он не безнадёжен, а ты для меня хороший человек, и я уважаю твоё мнение. Если закрыть на многие вещи глаза, я готов поддержать тебя, но твоё присутствие будет необходимо на заседании, где я подниму этот вопрос. Им нужны будут подобные речи из твоих уст, понимаешь? Тема тяжёлая и щекотливая. Меня одного сожрут со всеми потрохами за эти высказывания.
— Вечно я сама себе проблемы создаю.
— Ну, не хнычь теперь только. Если для тебя восстановить репутацию Кайло, прости, Бена Соло так важно, ты поборешься за это на незнакомом поле. И поборешься яростно, поняла меня?
— Наверное… нет, я поняла, — добавила с решимостью.
— Для начала неплохо.
«И всё равно я лгу. Прямо в его лицо. Конечно, это можно назвать недоговариванием, но разве суть изменится? Бен Соло жив, и потому всё это так важно мне как никогда прежде. Хватит ли у меня духу сказать хотя бы друзьям о его воскрешении? Никогда не чувствовала себя настолько ничтожной, как сейчас. До чего мне хочется, чтобы кто-то принял эти решения за меня, избавил от ноши ответственности за последствия. Страшнее всего, если в Сенате узнают, что Бен жив, и объявят на него охоту! Виновата буду я одна, за то, что не сдержала на замке болтливый жалкий рот».
Рей проплакала всю ночь, ворочаясь на том самом диване, где они беседовали с По. К рассвету она чувствовала себя опустошённой и потерянной. Ей всё казалось, что зря открылась, что её план провалится. Да и когда выбрать подходящий момент? Сейчас верхушку более всего занимает восстановление экономики и армии, чем отбеливание чьих-либо имён. К тому же главных имён Первого Ордена.
Утром По накормил подругу завтраком, пожелал удачи и расстался с ней, полный тяжёлых дум и неожиданных открытий.
Митч заметил, что по возвращении Рей стала невесёлой и молчаливой.
— Твои дружки из Сопротивления — кровопийцы, ну, честное слово! Опять ты из их компании пришла сама не своя.
— Дело не в них, Митч, — устало проговорила Рей, наводя порядок спальне на Соколе, который должен был отправиться в путь буквально через несколько часов, — дело в том, что с ними я вспоминаю вещи, которые задевают меня.
— Слушай, ты это, извини, если я сгоряча порю тут всякие обидные вещи о них.
— Я не злюсь на тебя, ни капельки. Я даже понимаю твоё негодование: ты всё время беспокоишься за меня. Честно говоря, это очень трогательно.
— Да? — наивно округлил глаза, и они засияли на фоне его вечно красных щёк.
— Да, дурик, да, — сердечно улыбнулась ему.
— Слушай, у нас тут наклюнулось ещё одно дельце: те жулики сдали своего спонсора — дядька один богатый с пузиком. Его взять вообще не проблема, но лететь надо тихо и обходными путями, а то он почует запах палёного у самой задницы и ускользнёт. Ты как, в деле или домой хочешь?
— А что дома-то делать? Меня там тем более никто не ждёт, в отличие от тебя как раз. Так что полетели брать пузатого дядьку, — подставила плечо для любимого лёгкого стука кулаком Митча.
— Я чего, такой предсказуемый? — состроил шутливую грустную гримасу.
— Ага, — подёргала его за нос и присела на пол подле трёх больших кейсов с электронными замками. — Я пока продолжу хлам разгребать: он здесь находится, поди, с зарождения Вселенной, никто лет за двадцать, наверное, не удосужился оптимизировать в спальне жилое пространство. Ты как будешь готов к отлёту, сразу скажи, я закончу побыстрее.
— Да, конечно, лучик. Развлекайся тут, — хихикнул и пошёл на штурм переносной морозильной камеры с провизией.
Рей ковырялась в старье около полутора часов. У каждого из кейсов был свой владелец, судя по разношёрстному содержанию. В первом была контрабанда десятилетней давности, а во втором находился личный хлам сутенёра. Последний кейс был самым дряхлым и разрисован детскими разноцветными каракулями. Потускневшие с годами волны, овалы и корявенькие Икс-Винги вызвали в душе Рей умиротворённое чувство светлой грусти по собственному детству, в котором так быстро не осталось места для рисования, поделок и сборки конструктора: каждый день — борьба за жизнь, наполненная голодом, разочарованиями и крохотными минутами прекрасного, вроде обнаружения цветка бочкоствола* внутри шагохода. Вскрыла замок, и туго набитый кейс резко выплюнул наружу содержимое: чехол с инструментами, кипу детских рисунков, кучку смятых фантиков от конфет, парочку сломанных бластеров, несколько пар тканевых и кожаных перчаток, заляпанных машинным маслом, тряпки и чертежи тех-отсеков. Среди вороха бумаг и ткани валялась мягкая игрушка голубого цвета с салатовыми вставками на острых ушках. Рей осторожно взяла её в руки и с любопытством оглядела: затёртый правый глазик, местами проплешины шёрстки, на бочке сбился в кучу клок наполнителя — хозяин игрушки любил своего подопечного и часто играл с ним.