— Давайте только без «предателей» и прочих оскорблений, прошу. Всех вас, — Рей обвела взглядом друзей и повернулась также к Бену. — Вы все мне дороги, я хочу, чтобы вы попробовали найти общий язык.
— Прости, Рей. Просто мне тяжело свыкнуться, что ты выходишь замуж за этого… этого монстра.
— Финн, я думала, мы это прошли ещё при встрече, когда я неоднократно отмечала, что он помог Сопротивлению противостоять Палпатину.
— Если ты помнишь, он нас всех к этому противостоянию и подвёл. Людей невинных выкашивал пачками…
— Знаешь, я бы сказал, что сожалею об истреблении невинных, но какой в этом толк? — вмешался Бен. — Жалкая попытка оправдаться… — Сжал руку в кулак. — Я знаю. Знаю, что я всем вам отвратителен. Просто считаю, что то, как я живу теперь — в некотором роде мой путь искупления. Нет, не прошу вас ничего забыть. Я всего лишь люблю вашу подругу и хочу использовать свой второй шанс, чтобы прожить вместе с ней счастливо и… созидательно для Галактики. Хоть немного уравновесить то зло, что причинил. И вот за этот второй шанс я не буду извиняться.
— Взгляни на это с другой стороны, Финн, — Роуз оторвалась от сливочного пирожного, — глубокое чувство и высокая цель, которые возвращают душу к Свету — в этом почти литературный романтизм. Я недавно, кстати, прочитала одну книгу, запрещённую в период окончания войны с Империей… Это любовный роман, но очень здорово написанный. Центральной в нём была классическая тема «в постели с врагом».
— Фу-у-у, — смешливо протянул По, насупившись.
— Меня сейчас вырвет, — делано закатил глаза Финн.
— Тазик не принесу, — пожал плечами Бен, отхлебнув из своего стакана бренди.
— Вы меня достали, — Рей поднялась с дивана, прошла к столу и небрежно поставила туда тарелку. — Знаете, можете хоть перестрелять здесь друг друга из бластеров или придушить Силой — мне начхать. Лучше пойду к своим адекватным друзьям, — вышла в коридор и начала обуваться. — Арди́, Роуз, идёмте со мной! У Митча есть выпивка.
— Рей, не надо, — жалобно пролепетала Роуз и вылетела следом, опустившись на пол в коридоре рядом с подругой, и утешительно положила ладони ей на колено.
— Да, ты извини… Мы это, перегнули палку, правда, — в проёме показался Финн, стыдливо сложивший руки на ремне. — Даю слово, больше никаких злых замечаний в сторону твоего жениха!
— Вы ещё на Корусанте давали слово! — в уголках её глаз застыла влага. — И да, Финн, я люблю Кайло Рена! — взорвалась Рей на весь дом, вскочив на ноги. — Да, мы через многое вместе прошли! Да, мы спим вместе, рафтар* тебя дери! Но если вы ради меня не можете нормально друг с другом общаться, ладно, не надо. Я ошиблась, признаю.
— Прости меня, — протиснулся через Финна и Роуз Бен и взял свою невесту за руки, — обещаю, что остаток вечера пройдёт иначе.
— И ты тоже заткнись! — одёрнула руки и ткнула ему в грудь указательным пальцем. — Вместо того чтобы поддержать меня и сгладить острые углы, ты решил поиграть в Верховного лидера. Блестяще, Бен Соло!
Вопреки её нарастающей ярости, он ласково привлёк к себе Рей и принялся гладить каштановые пряди, целуя в макушку, пока она ровно не задышала и ответно не обхватила его под локти. «Я обещаю, я обещаю», — шёпотом приговаривал Бен, всё крепче обнимая её. Глядя на их сплетённые фигуры, Финн ощутил, как внутри растекались примирение и понимание, чувство вины. Любовь к Рей победила ненависть, и он дал себе слово, что если не простит Бена, то будет держать при себе колючие высказывания в его адрес. В беспокойной, воинственной Вселенной счастье — неуловимая и хрупкая вещь, что приходит самым неожиданным образом. А порой и с самым неожиданным человеком. Бывший штурмовик Первого Ордена внутри него это понимал: «Я всего лишь предал раньше него, не успев запятнать себя невинной кровью. Но обагрил руки смертями бывших товарищей. Утешаю себя мыслью, что я лучше него, но едва ли… Мне просто повезло прозреть прежде него и выбрать правильную сторону. Мне повезло».
Вечеринка продолжалась до самой ночи, окрасившись весёлым смехом и сальными байками. Напряжение ушло, оставив место ясной радости, попытке примириться и понять друг друга.
Когда гости один за другим начали готовиться ко сну, Рей вышла на задний двор, в распростёртые руки своего благоухающего сада. Красные и синие цветочные головки устало склонились на стройных стеблях, испуская тончайший аромат своих бархатных снов. Подняла голову к небесной синеве, разглядывая бесчисленные созвездия, и среди них ярче всего ей виделись те, о которых рассказывал Бен. Она услышала его мощные, но упругие шаги позади, и вскоре алчущие руки заключили её в источающее жар объятие.
— У нас в доме потоп из тел, ни единого укромного уголка. Я так хочу тебя!.. — сокрушённо выдохнул ей в шею. — Хоть здесь и сейчас готов.
— Сегодня роса на траве, родной, не хочу мочить задницу.
— Что ж, я хотя бы попытался, — хмельная усмешка. Прокрался в вырез её платья и принялся ласкать прохладную мягкую грудь.
— Какой ты тёплый, — с уютной сластью прижала его руки. — Можем заночевать на Соколе, если хочешь уединения.
— Помнишь, мы с тобой делились эротическими фантазиями? — спросил внезапно Бен. — Ты тогда ещё выкатила мне целый сборник сказочных сочинений.
— А ты так ничего и не сказал.
— Я теперь хочу рассказать об одной. Но она очень скучная в сравнении с твоими.
— Нам вдвоём вряд ли когда-нибудь будет скучно.
— Я хочу заняться с тобой любовью на космической станции в форме разорванного кольца.
— На «Сияющей»? — изумилась она. — Так ты был там? Пока я спала… — Заключила сокровенным шёпотом.
— Да, хочу именно там. В комнате с панорамным окном, любуясь тобой в звёздном свете. Чтобы все небесные тела видели, как я беру тебя, чтобы король воров захлебнулся от зависти!
— Король воров? — нахмурилась с нежной улыбкой.
— Та огромная планета из газа и пыли, опоясанная кольцами,— прижался лбом к её виску, смяв непослушную чёлку. — У меня дурацкое воображение, — рассмеялся Бен.
— У тебя волшебное воображение, — скользнула в ответ виском по его лбу. — И я забыла поделиться кое-чем из-за сегодняшних драм: когда заходила утром к Митчу за подушками, он передал нам свадебный подарок — кайбер-кристалл: забрал его в качестве трофея у одного пройдохи-перекупщика, на которого ему сделали заказ. Я хочу, чтобы он был твоим, Бен.
— Уверена в этом?
— Ещё как. Зная тебя и меня, не думаю, что мы сможем безвылазно оставаться на Гринстоке, не впутываясь хотя бы иногда в какую-нибудь передрягу, где можно будет вволю помахать мечами.
Погружённые друг в друга и в темноту они не заметили и не почувствовали, как сзади, чуть поодаль, над истлевающей искоркой тонкой сигареты, зажатой в красных губах, взметала ввысь прозрачно-серая ленточка сладкого дыма.
***
В Центральной галерее искусств Гринстока сегодня был ажиотаж. Приехала выставка картин восходящего дарования живописи: успев облететь множество престижных музеев и салонов на планетах Центральных Миров, молодые произведения искусства добрались до родных краёв творца. Скандальные и будоражащие, глубокие и свободные, воспевающие то возвышенные, то земные радости — они одинаково поражали голодные и искушённые глаза посетителей.
Самое большое полотно коллекции разделило последний зал с легендарным шедевром Клавдия Орэ. Повешенное напротив трагического символа войны оно насмехалось над предопределённостью, источало жизнь вопреки могильному тлену, самой смерти. На одеяле, сотканном из звёзд, под покровительством мутно-бирюзового спутника двое сплелись обнажёнными телами, сливаясь в бессмертном поцелуе — назло красно-синему яростному свету, обливавшему их лица, неестественно и подло пытавшемуся разделить их на чёрное и белое.
Неутомимая рука Арди́ Голден запечатлела на громадном холсте своё — «Вечное объятие». Вечное единство Света и Тени.