Фейт не знала, что Зоя прилетела в Нью-Йорк, встретилась с Элоиз и сестры окончательно разругались. Младшая кричала, что нельзя предавать мать и занимать сторону отца. Они спорили до хрипоты несколько часов, а потом Зоя улетела обратно в Провиденс. Она не хотела говорить матери, что была в Нью-Йорке и вконец рассорилась с сестрой. Понимала, что это еще сильнее расстроило бы Фейт.
Дни шли своим чередом, Фейт старалась не отстать в университете и помириться с Элоиз, хотя и безрезультатно. Элли улетела в Лондон, так и не повидавшись с матерью. Фейт узнала о ее поступке спустя два дня и свалилась с гриппом. Она все еще лежала в постели, когда доставили документы, касающиеся развода. Адвокат вел переговоры с Алексом, но тот уперся и настаивал на освобождении дома. Из-за неприятностей у Фейт не хватало даже духу написать Брэду. Он звонил каждый день проверить, как ее состояние, но был такой момент, когда она не стала поднимать трубку. Сидела, смотрела в стену и слушала голос Брэда на автоответчике.
— Слушай, я беспокоюсь, — сказал он после того, как Фейт два дня не отвечала. Он позвонил ей в полночь, и она не выдержала.
— Все в порядке, — ответила она слабым голосом. Она еще кашляла, но в университет уже ходила.
— Ничего себе в порядке! Хрипишь, как туберкулезница, и говоришь еле-еле. — Брэд знал, что Элоиз улетела в Лондон, не повстречавшись с матерью, и чрезвычайно расстроился. Видимо, девушка находилась целиком под влиянием отца, и это убивало Фейт. — Тебе нужна передышка. Слушай, поехали со мной в Африку!
— Представляю, как это понравится Пэм.
— Еще как понравится! Ведь ты поедешь вместо нее. Пэм ненавидит путешествовать. В жизни не видел столько лекарств и средств от насекомых. Набирает полный чемодан этого барахла и еще консервы. Она ничего не оставляет на волю случая.
— А тебя принуждает лететь в смокинге? — наконец рассмеялась Фейт. Брэд всегда умел ее развеселить.
— Вроде того. Я лечу через Нью-Йорк и встречаюсь с ней в Лондоне. Пэм предпочитает прямой рейс. Буду у вас только день и ночь. — В этот приезд Брэду на самом деле требовалось забежать к адвокату проконсультироваться по одному делу. Он очень боялся проиграть — тогда его подопечному подростку грозила высшая мера — и решил посоветоваться с уважаемым нью-йоркским юристом. Хотел поговорить с ним час-другой с глазу на глаз. — Можешь со мной поужинать, если доживешь до того времени? Что ты принимаешь от кашля?
— Ничего особенного, лекарства нагоняют на меня сон, а мне надо написать три контрольных.
— У меня для тебя новость — мертвецам не дают дипломов.
— Я уж сама забеспокоилась, — рассмеялась Фейт. — Когда ты приезжаешь?
— В четверг. Прикинь, куда ты хочешь, чтобы я тебя сводил, и закажи столик. Или тебе больше подходит, чтобы ужин готовил я? — Брэд был готов на все, что угодно, только бы побыть с ней. И с радостью узнал, что Пэм не желает лететь через Нью-Йорк. — Не могу дождаться встречи с сыновьями. — Не успел он произнести эти слова, как тут же понял, что напомнил Фейт об Элоиз.
— А я не могу дождаться встречи с тобой, — ответила она. С приезда Брэда в Нью-Йорк прошел уже почти месяц.
— И я, береги себя, Фред.
Фейт говорила ужасно, и он всерьез встревожился. На беднягу столько всего навалилось! А тут еще ожидание результатов из университета… Но Брэд знал, что их объявят не раньше, чем через месяц. Не самое страшное из зол в ее жизни.
Когда он приехал через три дня в Нью-Йорк, Фейт чувствовала себя намного лучше — грипп почти прошел. Она похудела, побледнела и нервничала сильнее, чем месяц назад, но Брэд знал, как она расстраивалась из-за Элли и из-за дома. Так что неудивительно, что горести отразились на ее внешности.
Фейт решила сама накормить его ужином — сказала, что никуда не хочет идти. И это тоже насторожило Брэда. Он едва уговорил ее съездить в «Серендипити» отведать на десерт бананового «сплита». И обрадовался, когда она набросилась на лакомство — ведь дома Фейт почти не прикоснулась к приготовленному ею ужину. Она обрадовалась Брэду как давно потерянному брату и, когда он переступил порог, буквально бросилась в его объятия. Брэд оторвал ее от земли и почувствовал, какая она легкая — с тех пор как они виделись в прошлый раз, похудела еще сильнее.
— Ты надолго в Африку? — спросила Фейт, проглатывая огромный кусок шоколадного мороженого.
Брэд улыбнулся и стер с ее носа крохотное пятнышко шоколада.
— Как ты умудряешься размазывать всю еду по лицу? — пошутил он и сказал, что едет к сыновьям недели на две.
Брэд ужасно боялся, что ему не удастся встретиться с Фейт, и теперь радовался, что они вместе. Когда Фейт не пребывала в волнении от перспективы развода или после очередного разговора с Алексом, они ежедневно вот уже пять месяцев перезванивались или обменивались электронными сообщениями. Она стала частью его жизни, и Брэд стремился к общению с ней: не только выслушивал ее жалобы, но и делился своими невзгодами. Мысль, что Фейт не сможет с ним говорить, казалась ему нестерпимой. Он подал ей листок с какими-то цифрами, но это были всего лишь номера, по которым можно было оставить для него сообщение. Он не имел возможности позвонить работавшим в заказнике сыновьям, значит, и Фейт не сможет связаться с ним, пока он будет у них гостить.
— Две недели без общения с тобой — это так долго, — пожаловался он. Брэд готов был торчать на почте несколько часов и ждать, только бы дали с ней разговор. Но связь не всегда бывала. И потом, как объяснить свое поведение Пэм?
— Понимаю, я сама только что думала об этом, — погрустнела Фейт.
Когда-то у нее были подруги — женщины, чьи дети росли вместе с ее дочерьми, и коллеги по благотворительным комитетам. Но после смерти Джека она почувствовала себя ужасно одиноко. Алекс никогда не любил ее знакомых, и с годами становилось все труднее убедить его с ними общаться. А после разрыва с Алексом, когда замаячила угроза развода, Брэд безоговорочно стал ее лучшим и единственным другом.
— Веди себя хорошо, пока меня не будет. — Брэд опустил ложку в вазочку с банановым «сплитом». — Могу я рассчитывать, что будешь о себе заботиться? — Он по-настоящему о ней беспокоился.
— Не знаю, но не тревожься, все будет хорошо. Может быть, я узнаю, как мои дела в университете еще до того, как ты возвратишься. А может быть, и нет — еще слишком рано.
— Будь паинькой: ешь, спи, ходи на занятия и побольше разговаривай с Зоей.
Брэд не был знаком с девушкой, но из того, что рассказывала Фейт, она заочно ему понравилась, и он решил, что дочь дала матери ценный совет. А Фейт размышляла: как странно — Брэд ехал в Лондон, туда, где жила Элоиз. Однако не мог ни встретиться с ней, ни передать письмо. Фейт не забывала ей звонить по нескольку раз в неделю — все надеялась на возобновление отношений. Но Элли отмахивалась от матери, разговоры, если они случались, всегда бывали краткими и очень конкретными. В большинстве случаев дочь не брала трубку — застать ее удавалось лишь в редких случаях.
А потом они возвращались домой. И Брэд тоже ненадолго вошел вместе с ней. На этот раз они устроились в гостиной. Брэд разжег камин и устроился в любимом кресле Алекса. А Фейт села у его ног, и он стал гладить ее по волосам. С ним ей было хорошо и очень уютно, и она невольно подумала о том, как же повезло Пэм. Однако тут же вспомнила, что Пэм больше не видела мужа таким, Каким он был, не желала замечать его лучших качеств. Годами держала его на расстоянии вытянутой руки. А если ей требовалось утешение, получала его от друзей. А Фейт, наоборот, купалась в его нерастраченных чувствах.
— Я буду скучать по тебе, Фред.
Она все так же сидела у его ног, только крепче прижалась к его коленям. Брэд наклонился и взял ее руку. Они долго сидели и смотрели на огонь. И Фейт впервые почувствовала, что питает к нему сердечную склонность, которую никогда не испытывала раньше. Появилось ощущение бурлящего потока, хлынувшего к Брэду. Она не понимала, как ей быть, что ему сказать и нужно ли вообще что-либо говорить. Но, подняв глаза, испугалась.
— Что с тобой? — Брэд заметил в ее глазах нечто необычное, но не мог догадаться, что именно. — Что-нибудь не так?