Пролог
Пролог
- Она не должна была родиться! – прошептал мужчина, держа на руках сверток с младенцем. – Если Они узнают, что ты была беременна – никто не уйдет от Их расправы.
Женщина, обессиленная родами, лежала на тряпках и молчаливо ждала своей участи. И она не заставила себя ждать.
- Извини, Мори, но ты не должна дальше продолжать Путь. Я не могу поставить под угрозу все, ты должна понять.
И она понимала. Понимала, что эту ночь ей уже не пережить. Не позволят. Понимала и то, что ей не позволят дольше минуты подержать на руках дочку. Она не будет рассказывать ей сказки, не успокоит маленькую во время грозы, и не сможет подготовить ее к жизни, как это делают все матери. Она уйдет.
- Я знаю это – обреченно прохрипела роженица. – Дай хоть поцеловать ее на дорожку…
Мужчина думал лишь долю секунды, и все-таки решился.
- Даю минуту, не больше.
И положил малышку ей к груди. Она же, бережно перехватывая сверток, не могла наглядеться в лицо, так похоже на ее отражение. И тихо шептала молитвы. Но спустя минуту, заметив, что ее будущий избавитель смотрит в окно, она решилась на то, о чем думала все восемь месяцев, с того времени как узнала о беременности.
- Пусть, когда придет время умирать от чужой руки, ты уйдешь с Пути не слышно. Не дождешься пыток, не позволишь им тебя сломать. Я передаю тебе моё дитя дар мой, и заклинаю все Силы, да примет небо мою смерть. Нарекаю тебя Инидиаллей, дитем неба – уже громче говорила женщина, и гроза за окном вторила ей – Мио мортуро – туо лайтехи, туо мортуро – лео пулло, от руто яай тео квето нут, мио эхорум – тои туо юар. Кераси сео вурон туо, Кисиде речхасад! Рахчассаш дериамет! Киашасу Мори. (Моя смерть – твоя жизнь, твоя смерть – лишь избавление, а путь свой ты создашь сама, ведь силы мои – это силы твои. Отдаю себя взамен тебя, да примет клятву Кисиде!)
Конец материнской клятвы Мори вытолкнула из себя с последним дыханием – Кисиде приняла ее в свои чертоги.
- Что же ты наделала? – прошептал тот, кто должен был недавно ее убить. – Кто же теперь ее защитит?
И в объятиях, теперь уже мертвой матери, малышка впервые захныкала.
Часть 1 Земля
Часть 1 Земля
Глава 1
Имя мне выбрали еще тогда, когда я была в утробе. Маме очень понравилось сочетание Родионова Микаэла, даже бабушка не могла переубедить ее.
Как говорила мама, ей стало понятно – со мной что-то не так с первых минут моей жизни. Вместо того что бы громко заорать в руках акушера, я просто беззвучно захныкала. Для всех стала шоком моя врожденная неспособность говорить и слышать. Да, страшно тогда было всем.
Конечно, сейчас я понимаю своих родителей - сама бы струсила. Страшно воспитывать ребенка, который чем-то отличается от своих сверстников, страшно недопонять его, или же не додать ему того, чего остальным детям и не нужно. Конечно я бы, в такой ситуации, долго не раздумывала. Но родители же не я. Кира, моя старшенькая, нормальная, сестрица, с вечным пренебрежением напоминала мне о целой недели, в течение которой мама не решалась меня забрать из роддома, и только после папиных и бабушкиных уговоров они приехали за мной. Но сейчас я горжусь ими. Ведь они перебороли себя, пошли на все, что бы я смогла почувствовать себя своей среди них. Когда меня, двухлетнюю папина мама возила в специализированный садик, они целый год бегали сначала по докторам. Но после, того как у меня подтвердился диагноз, и надежды на восстановление не стало, ходили на курсы языка жестов и обучали языку не только меня, но и всю нашу семью.
Я этого конечно не помню, но понимаю, что было сложно. Не только им, но и мне, так как я уже привыкла к нашим домашним жестам, но для того, чтобы пойти в школу, надо было иметь хотя бы минимум запас жестов. Да-да, в нашем городке была такая школа от общества глухонемых, а так как она была единственной, то и правила "качали" они знатно (хотя в других городах не надо было никакой подготовки, а здесь была) и без подготовки можно было только учиться на дому...
Дом. Три буквы для всех, но на языке жестов это пару взмахов руками, а для меня место, где утешат и успокоят. Где тебя переубедят в том, что ты важна, самодостаточная и уверенная в себе. Где можно «пустить слезу», там тебя поутешают чуть, а потом начнут журить за это. Это оазис, в котором всегда есть место для жаждущего путника. Меня в нем готовили к взрослой жизни, но она, она у нас выдумщица, и... а, об этом потом.