Валерка нехотя отложил в сторону испорченную игрушку и, вздохнув, подошел к матери.
— Ты же мешаешь человеку, — недовольно сказал он. — И колесо куда-то укатилось.. .
— Работничек, — улыбнулась мать. — Повернись-ка! Руки опусти... теперь подними.
— Рукава короткие, — деловито заметил Валерка.— Мам, ты лучше их совсем отрежь — рукава быстрее всего пачкаются.
Стащив с сына рубашку, мать легонько шлепнула его.
— Иди погуляй.
Обрадованный Валерка, забыв про сломанный грузовик, выскочил за дверь.
Закончив шов, мать зубами оторвала нитку и расправила на руках почти готовую рубашку для Валерки. На улице раздался радостный лай, смех. Она выглянула в окно: Сергей в новом костюме, белой рубашке и галстуке, присев на корточки, гладил Дружка. Пес лаял ему в лицо, норовил лизнуть. Сергей смеялся и отталкивал его морду. Что-то творится с Сергеем последние дни. Прикатит с работы, наспех пообедает, переоденется и уходит куда-то до утра. Осунулся, похудел, одни скулы торчат. Наверное, влюбился... Хоть бы посмотреть на его зазнобу.
Мать отворила окно и сказала:
— Костюм запачкаешь! И хватит уж лизаться-то со своей ненаглядной собакой!
Шестеро детей было у матери. Сережа и Тамара — единственная дочь — родились еще до войны. Сколько горя она хватила с ними в эвакуации! И вот вырастила. Дочь закончила педагогический институт, сейчас учительствует в Хабаровске. После войны родились еще четыре сына. Двое умерли. Одному, Юрику, было от роду пять месяцев, другой, Витенька, умер в семилетнем возрасте. .. Со всеми мать была строгой, — иначе с ними, мальчишками, и не сладишь. Может, даже излишне строгой. Наверное, нужно было бы поласковее, но теперь уже поздно что-то менять. И когда весной Генка, получив пятерку по алгебре, сияющий прибежал из школы и показал дневник, а мать обняла его и поцеловала в щеку, Генка отшатнулся и, обалдело уставившись на мать, пробормотал: «Ты чего это? Вот еще, телячьи нежности...»
И был он в этот момент точь-в-точь похож на своего длинного, сурового отца. ..
Сергей выпрямился, отряхнул на коленях брюки и, все еще улыбаясь, посмотрел на мать.
— Ты вот все толковала, что пора мне жениться… Уговорила, я женюсь, — сказал он и снова повернулся к собаке. Погладил по голове, почесал за ухом. Дружок высунул язык и глаза закрыл от удовольствия.
Как мог взрослый пес так быстро привязаться к ее сыну? Сергей с детства любил всяких животных и птиц. Кто только не жил у них: воробьи, скворцы, галки, ежи, кролики и даже белые мыши и крысы. Принесет, бывало, кем-то подбитую птицу и выхаживает неделями, а потом выпустит. Сергей, пожалуй, единственный из ее сыновей, который не держал рогатки в руках. Он готов был вступить в драку с каждым, кто пнул ногой кошку или замахнулся камнем на собаку. Мать и не помнит, когда видела последний раз сына плачущим. Ничто не могло выжать из него слезу, даже когда ребенком был, а вот стоило погибнуть кому-нибудь из его пернатых любимцев или животных, Сережа уходил из дома и возвращался расстроенный, с покрасневшими глазами. Он уносил трупик в коробке и где-то хоронил. А потом часто — и всегда один — наведывался на могилку.
— Что же ты молчишь? — спросил Сергей, перебирая густую шерсть на загривке собаки.
— Мне-то что? — ворчливо сказала мать. — Женись. Только кто за тебя, шалопая, пойдет-то...
— Да вот, нашлась одна.
Шутит, конечно. А вообще-то, никогда не поймешь, серьезно он говорит или дурачится. Возраст такой, что уже пора бы и действительно жениться. Интересно, как у него все сложится в жизни? Хотя внешне он вроде бы насмешливый, твердокожий, а на самом деле ничего не стоит его обидеть. И виду не подаст, а мучиться, переживать долго будет. А потом, не с каждым он и поладит, хоть и очень общительный, и приятелей у него много. Но зато уж кто пришелся по душе, за того, как говорится, в огонь и в воду! Бывает, что-то накатит на него, никого видеть не хочет... Летом заберется на чердак и читает. Не позовешь обедать —и не вспомнит про еду. Зимой целыми днями валяется с книжкой на койке. Эта страсть к чтению у него с детства. Учителя жаловались, что даже на уроках читает. Бывает, одну книжку по два-три раза перечитывает. Все полки и этажерки в доме забиты его книжками. Каждый раз с получки приносит целую охапку. В книжном магазине все продавщицы его знают.
Не любит Сергей разочаровываться в людях. А уж разочаровался — никогда больше с этим человеком встречаться не будет. Навсегда выбрасывает из сердца. Правда, только она, мать, знает, чего ему все это стоит... Вот в такие дни ему и не хочется никого видеть и из дома выходить.
— Кто же она такая? — спросила мать. Спросила просто так. Слова сына она не приняла всерьез.
— Скоро увидишь, — сказал Сергей.
— Спасибо, сынок! А то ведь я еще ни одной твоей подружки и в глаза-то не видела.
— Я ведь знаю, тебе хоть принцессу приведи — все равно не понравится.
— Да за тебя хорошая и замуж-то не пойдет! — вырвалось у нее.
Знает ведь, что говорит неправду. Сережа— парень хоть куда, но мать никогда бы этого ему не сказала. Язык бы не повернулся. А нервы никуда не годятся: одно неосторожное слово — и она взрывается. И потом не остановиться. Знает, что и отцу и детям трудно с ней, но ничего поделать с собой не может. До войны она была совсем другая. Веселая, певунья... Всегда в доме подруги. .. Это все война... Еще хорошо, что гнев и раздражение быстро проходят. И дети такие же. Долго не могут сердиться ни на мать, ни на других,
— Значит, по Сеньке и шапка, — усмехнулся Сергей и взглянул на часы. Лицо его стало замкнутым. — Ну, мне пора.
Вот он и всегда так, чуть что — закроется, как улитка в раковину. В этом отношении сын поумнее отца, тот начинает оправдываться, вступать в спор, что-то доказывать, а это еще больше подливает масла в огонь. Сергей же всегда уходит в себя. А потом все равно сделает так, как хочет. И приходится матери подчас все свое раздражение вымещать на первом попавшемся.
— Новые часы купил? — заметила мать.— А те потерял, что ли?
— Когда у Генки день рождения? — спросил Сергей. — Я ему подарю.
— Вот еще баловать! Пусть сначала школу закончит.
— Тогда — тебе, — сказал он.
— Премию получил, что ли?
— Невеста подарила, — улыбнулся он. — Красивые?
— Ладно болтать-то, — сказала мать. — Деньги, я гляжу, тебе девать некуда...
Сын остановился, и Дружок замер у его ног. Лицо у Сергея стало смущенное.
— Наверное, свадьбу нужно будет устраивать, — сказал он. — С этой зарплаты я ничего тебе не дам.
«Никак и вправду женится! — ахнула мать про себя. — Да нет, с чего бы это вдруг? Просто позлить меня хочет...»
— Не забудь на свадьбу пригласить всех своих старых подружек, — усмехнулась она.
Сергей с улыбкой взглянул на нее.
— Все женщины одинаковы, — сказал он.— Она мне нынче то же самое говорила.
Потрепав Дружка за шею, направился к мотоциклу. Мать хотела сказать, что в новом костюме садятся на мотоцикл только идиоты, но сын уже крутнул рычаг, мотоцикл затрещал и сорвался с места. Дружок, сидя на тропинке, проводил его грустным взглядом. Потом уселся, задрал лапу и принялся зубами прочесывать шерсть на брюхе.
«Надо дустом посыпать, — подумала мать. — Наберутся ребятишки от него блох...»
Снова раздался знакомый треск: Сергей остановился под липой напротив дома. Поставил мотоцикл на подножку, влетел в комнату и стал рыться в коробке, где у него лежали документы.
— Паспорт забыл, — сказал он. — А без паспорта какой я жених? ..
Сунул паспорт в карман и, забыв затворить дверь, выскочил на улицу. Усаживаясь на мотоцикл, взглянул на высунувшуюся в окно мать и помахал рукой.
— Прощай, свобода! — крикнул он. — Мать, посмотри на меня холостого в последний раз...
Сын умчался, оставив на дороге медленно расползающийся клубок пахучей гари, а мать, чувствуя, как тревога постепенно сжимает сердце, смотрела невидящим взором на залитую солнечным светом зеленую улицу, и слезы капали из ее глаз.
В загсе все свершилось быстро и без всякой торжественности. В маленькой комнате прямо на полу были свалены кипы папок, пачки связанных бланков. В углу громоздились два письменных стола, поставленных друг на друга.