Выступил на ответственном республиканском активе, держа в руке красивое яблоко:
— Я, — сказал, — голосую за большую химию обеими руками. Химия даст нам одежду, обувь, мебель — все, что хотите. Но вот этот яблок (он произносил это слово так, будто оно мужского рода), этот яблок (высоко поднял яблоко над головой) она вам не даст. А если даже даст, вы его кушать не будете…
Привел соответствующий пункт об аграрных объединениях из Программы КПСС. Сказал: какие ни принимались бы конкретные постановления, главным документом, определяющим перспективу, остается Программа. Вернулся к Халкабаду.
— Консервные заводы наши загружены всего лишь несколько месяцев в году. Но беда не только в этом. Посмотрите, что они выпускают? Они же перерабатывают не самые лучшие, как полагалось бы, а самые худшие овощи и фрукты. Если на рынке избыток, если товар начинает портиться, колхозник несет его на приемный пункт. И иначе не будет, пока само государство не начнет выращивать фрукты в большом количестве. Нужны тысячи гектаров совхозных садов, нужны заводы, холодильники, сушильные предприятия. Нужно, чтоб рабочие жили в хороших домах, чтоб были современные школы, больница, клуб…
Убедил проектировщиков. Получил смету к новому проектному заданию — 94 миллиона рублей. Взялся за голову: такая сумма — «потолок» даже для союзного правительства, республика таких ассигнований дать не вправе.
Думали, думали вместе с верным другом и помощником Шамедом Чакаевичем Айтметовым, давним сподвижником, который возглавлял когда-то исторические стройки — Беговатский металлургический комбинат, Каттакурганское водохранилище. Недавно Юсупов встретил Айтметова в Ташкенте, тот сказал, что хворает, собирается на пенсию.
— Ну это ты брось! Какой ты пенсионер? Приезжай ко мне в Халкабад. Будем работать вместе.
Айтметов приехал.
— Ну спасибо! — радостно сказал Юсупов и велел шоферу: — С сегодняшнего дня будешь возить Шамеда Чакаевича, — и тут же вручил Айтметову постановление Совмина о Халкабаде. — Прочти, только внимательно, скажи, что думаешь.
Вечером Шамед Чакаевич сообщил жене, Алисии Николаевне:
— Я у Юсупова работаю.
— Кем?
— Не знаю, ей-богу. Да и неважно. Работаю — и все.
Он был, независимо от того, как называлась его должность, правой рукой Усмана Юсуповича. Вместе искали они и пути для сокращения сметы. На семь миллионов уменьшили расходы на ирригацию; решили, что удастся еще разок тряхнусь стариной — сделать кое-что методом народной стройки. Несколько сотен участков для домов решили отдать индивидуальным застройщикам. Нашли и другие возможности, но только не в ущерб садам, и Айтметов, с проектным заданием на 49,9 миллиона рублей (хитро: все же не 50!) поехал в Москву, согласовал проект и расходы в Госплане и Госстрое, и вскоре на холмах над арыком Бозсу начались работы.
Юсупов разослал своих людей во все области Узбекистана, вручил каждому письмо, адресованное такому товарищу, который поймет и поддержит дело, начатое в Халкабаде. Везли саженцы из Ферганской долины, из знаменитого института имени Шредера, из колхозов, где были богатые сады, а Юсупов знал их наперечет. Привезли хурму и даже лимоны из собственных узбекских субтропиков — из Сурхандарьинской области, где их выращивают в известном совхозе «Денау». «Известия» сообщили: «В Узбекистане создается гигантский сад, который даст один миллиард штук яблок — по пять яблок на каждую душу населения СССР».
Полмиллиона яблонь было высажено в Халкабаде при Юсупове. Он сам показал каждому рабочему, как надо сажать правильно: когда яма уже засыпана землей, возьми за ствол и вздерни раз-другой, чтоб корни расправились. Разумеется, всем, может, за исключением нескольких юнцов, и это, и вообще все, что относится к посадке деревьев, было хорошо известно, но Юсупов делал свое движение («вот так надо вздернуть…») настолько артистически, что даже опытным садовникам казалось: они сами прежде делали хуже. Шестидесятые годы… Мощные тракторы шутя одолевали халкабадские откосы, волокли за собой многорядные плуги и канавокопатели. Отличные (незасоленные, как в «Баяуте») земли, сытая богара и пастбища стали замечательным грунтом для фруктовых деревьев и винограда. 70 насосных станций начали качать воду для садов из Бозсу, из Северного ташкентского канала (вспомните народную стройку времен войны!). И встали яблоньки, по сотне на каждом гектаре — ровные, в линеечку, ряды, с какой стороны ни глянь, как девушки в спортивном строю на праздничной площади, — сравнение это приходило всем на ум невольно весной, когда яблони-трехлетки впервые зацвели. Яблони начинают по-настоящему плодоносить лишь на десятый-одиннадцатый год, поэтому между ними посадили косточковые породы: персик, сливу, алычу, вишню.