— Хорошо, — икнув, согласилась я, не доверяя себе находиться где-либо рядом с нашим другом в этот момент.
Когда Шэннон открыла дверь мгновение спустя и попыталась незаметно проскользнуть внутрь, голос Лиззи прогремел в воздухе. — Мне все равно, что она говорит. Он явно хочет залезть ей в голову и все перевернуть, — кричала она. — Она все это выдумывает, чтобы прикрыть его.
Вот и все.
Это было все, что я могла вынести.
Теряя каждую унцию самоконтроля, оставшуюся в моем теле, я ударила ладонью по полузакрытой двери и распахнула ее снова.
— Выдумываю это? — Мой голос был смертельно холоден, когда я стояла в дверях, не сводя глаз с гибкой блондинки. — Выдумываю?
— Зачем ты это сделала? — Воскликнула Лиззи, поворачиваясь ко мне лицом. — Зачем тебе так лгать о моей сестре?
— Я не лгала, — услышала я свой ответ, зная, что единственное, что мне оставалось терять, уже исчезло. — И я ничего не выдумывала. — Сузив глаза, я выдавила из себя слова: — Марк не насиловал твою сестру.
— Да, он сделал! Я прочитала слова в ее предсмертной записке, — кричала она, слезы свободно текли по ее щекам. — Я знаю, Клэр! — Прерывисто дыша, она всхлипнула: — Я знаю, что он с ней сделал!
— Ты ничего не знаешь! — Крикнула я в ответ, теряя самообладание. — Ты ни хрена не понимаешь, что на самом деле произошло, Лиззи.
— А ты понимаешь?
— Да, — крикнула я ей в ответ. — Твоя сестра не жертва в этой истории. Она никогда не была жертвой Марка. Она была его гребаной сообщницей!
Вы могли бы услышать, как упала булавка.
Взгляды всех присутствующих остановились на мне.
— О чем ты говоришь, Клэр? — Потребовал ответа Хью, направляясь прямиком ко мне. — Что, черт возьми, это значит?
— Это был не Кива, Хью, — воскликнула я, когда руки моего брата сжались на моих плечах, — это был Джерард.
— Что? — Мой брат отшатнулся назад, схватившись за грудь. — Что значит, это был Гибс?
— Есть записка от Кивы, — попыталась объяснить я, чувствуя, как дрожит все мое тело. — Джерард хранил ее все это время. — Содрогнувшись, я выдавила: — Это все объясняет.
— Как ты смеешь! — Лиззи задохнулась, ее глаза были полны ужаса и предательства. — Другой записки нет.
— Как ты смеешь, — бросила я ей вызов в ответ. — Как, блядь, ты смеешь обращаться с ним так, как обращалась все эти годы. — Я не могла сдержать слез и повысить голос. — И да, есть еще одно письмо, настоящее гребаное письмо, и я предлагаю тебе прочитать его, Лиз. А потом, когда ты это сделаешь, тебе, возможно, захочется направить свой гнев на нужных людей. — Сузив глаза, я выплюнула: — Потому что Джерард Гибсон никогда не был твоей целью!
— Нет, нет, нет, я знаю правду, — отчаянно опровергала она мои утверждения, слезы текли по ее щекам, она выглядела более уязвимой, чем я видела ее после похорон сестры.
Она выглядела такой сломленной, такой совершенно потерянной, что на мгновение у меня возникло сильнейшее желание заключить ее в свои объятия и утешить.
Но я не смогла этого сделать.
Не в этот раз.
Я не могла смириться с ее гневом.
Ее боль принадлежала ей. Передавать ее остальным было несправедливо.
Она была уже не той маленькой девочкой, с которой я выросла, и хотя мое сердце действительно разбилось из-за всей той душевной боли, которую она перенесла, я не могла прожить свою жизнь с таким уровнем токсичности в ней.
— Я знаю, что произошло на самом деле, — продолжала плакать она.
— Тебя там не было, — ответила я, стараясь сохранять спокойствие, когда чувствовала что-то иное. — Ты не знаешь всей истории. Ты никогда не знала. Никто из нас не знал. — Выпрямив спину, я заставила себя добавить: — Но теперь мы знаем.
— Он пытается изменить повествование.
— О чем?
— О смерти моей сестры!
— Нет, это не так, — крикнула я в ответ. — Джерард никогда не делал ничего, кроме попыток выжить в ужасных раскладах, которые ему раздала жизнь.
— Я тебе не верю, — закричала она, грубо отталкивая Патрика, когда он попытался ее обнять. — Боже, я чертовски сильно ненавижу тебя прямо сейчас, Клэр!
— Прекрасно, — огрызнулась я в ответ. — Не верь мне. Назови меня лгуньей. Если ненависть ко мне заполняет дыру в твоем сердце, тогда продолжай ненавидеть меня, но не жди, что я буду ждать рядом и терпеть твое дерьмо. Потому что я покончила со всем этим. Включая тебя.
— Клэр. — Шэннон поспешила вмешаться. — Ты же не всерьез.
— О, я никогда не имела в виду ничего более серьезного, Шэннон, — выдавила я. — Я больше не могу так с ней поступать. Я не буду.
— Я не буду заниматься этим с тобой, — всхлипывала Лиззи.
— Что ж, я абсолютно согласна с тобой, — выпалила я в ответ. — Потому что мне надоело держать язык за зубами, и я никогда больше не позволю тебе использовать его в качестве твоей личной боксерской груши.
— Ты такая сука.
— А ты такая задира, — прорычала я в ответ. — Знаешь, Джерард годами терпел твою чушь. — В ярости я покачала головой. — Он знал правду и позволил тебе так с ним обращаться. Позволил тебе пытаться вмешиваться, крутить и настраивать против него его друзей. — Я с отвращением прищурилась. — Это была ты, Лиззи. Ты сделала это с ним, но теперь это прекратилось. Ты меня слышишь? Иди за помощью. Соберись с мыслями, потому что мне надоело идти с тобой по этому пути. Я ухожу!
— Ребята, пожалуйста, — предложила Шэннон. — Пожалуйста, не ссорьтесь.
— Я не ссорюсь, Шэннон, — заявила я. — Я просто заканчиваю.
— Мы можем это исправить, ребята, — пыталась умолять Шэннон. — Ну же. После всего, через что мы прошли. Мы можем пройти через это вместе.
— Я не могу, — Лиззи всхлипнула. — Не после сегодняшней ночи.
Я тоже не могла. — Никогда больше не говори со мной, Лиззи Янг, — предупредила я, а затем, по-настоящему разочаровавшись в себе, ушла от одного из своих старейших друзей в мире ради другого.
Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ДО БЕЗУМИЯ
Гибси
— Джерард, пожалуйста, — пыталась уговорить мама, но в этот момент меня было не переубедить и не утешить. Я зашел слишком далеко. Все, над чем я так усердно работал после того, как он уничтожил меня, было уничтожено в одно мгновение.
Я не знал, как добрался домой с танцев. Я не знал, был ли я в очередном кошмаре и дышал ли я вообще. Я не мог разобрать ни единого гребаного слова из всего.
… Его рука была у меня на затылке, прижимая мое лицо к матрасу. — Папа, — попытался закричать я, но он не мог услышать меня с небес. — Вернись и забери меня с собой.
— Просто лежи и терпи, маленький ублюдок!
— Это больно, — выдавил я, выгибаясь всем телом в агонии, когда почувствовал, как что-то пронзило меня сзади, разорвав мое маленькое тело пополам.
— Вот и все, — проворчал он, продолжая причинять мне боль, толкая меня глубже, жестче, грубее. — Я сделаю из тебя гребаного мужчину, маленькая киска.
— Прекрати. — Я плакал. Я знал, что плакал. Мой рот был открыт, я чувствовал, как слезы текут по моим щекам, но голос не выходил. — Пожалуйста, прекрати.